Думаю, архилич заметил, что гоблин — юнит, только не подал виду, что раскусил мою уловку. Какая разница, если договор все равно сработает?
Выбора нет — договор всё равно придётся заключать. Это гораздо лучше, чем пытаться сражаться с архиличем. Единственное, что я сделал — обговорил условия более точно, уточнив всевозможные моменты, которые лич мог обойти и причинить мне вред. Со своей стороны я также заверил его в том, что не буду атаковать его или причинять ему вред и приложу все силы, чтобы его перерождения прошло успешно. Одновременно с этим я прикидывал, как обойти клятву. Нет, я действительно переселю его в новое тело — целое, без раздробленных костей. Но вот дальше нужно будет что-то решать — позволять могущественной нежити гулять по своему городу — глупость, которая быстро превратит город в некрополис. Там и так хватает разной грязи, чтобы подкидывать новую. В новостных сводках регулярно отмечают, что на окраине обжитых районов пропадают люди, и не все из них уходят в магазин за хлебом, чтобы уехать в Москву.
Наверняка лич уже придумал сотни вариантов, как самому обойти клятву, и все варианты, как ее могу обойти я — для этого у него было двести с лишним лет. Так что не положить филактерию и не дать ему сутки на перерождение я не смогу — мы этот момент обговорили особо. Но вот дальше появляются варианты.
Зачитав изрядно разросшийся договор, мы пожали руки, и лич призвал в свидетели саму Смерть.
Сияние табличек изрядно потускнело. Повеяло тленом, а лежащее на столе тело заскулило особенно жалобно. Воздух в коридорах всколыхнул стылый ветерок, грудь словно придавило могильной плитой. Смерть приняла клятву.
Как я и думал — несмотря на то, что я говорил через гоблина, клятва закрепилась именно на мне. Архилич понял бы, если бы клятва не сработала.
Мертвец без лишних слов сложил ладонь щепотью и пробил свою грудь. Следующим движением — вырвал филактерию.
Тело завалилось навзничь, а перед моими глазами повисло сообщение о выборе награды за зачистку осколка.
Самое простое прохождение за обе мои жизни. Если бы не взятое на себя обязательство, вышло бы шикарнее.
Я выбрал кольцо и махнул рукой, скрывая сообщение. Нужно торопиться.
Первым делом я скомандовал гоблину взять филактерию и бежать обратно. Сам в это время вернулся в своё тело и в компании хобгоблинов поспешил навстречу коротышке.
На середине пути мы наткнулись на гоблина, и я убрал филактерию в кольцо.
Меня больше интересует Древний — настоящий, черт побери, живой Древний! Насколько знаю, никто из землян прежде не видел живых представителей этой расы. Хотя мои знания недостаточны по сравнению с архивами Империи. Может, где-то в государственных лабораториях сидят другие представители этого вида.
Спешил я зря. За те семнадцать минут, что мы бежали по коридорам, с пленником ничего не случилось. Собственно, с ним давно уже произошло все, что могло произойти: он сошёл с ума давно и бесповоротно. Разум существа был абсолютно чист.
Если бы к столу приковали человека, который умеет посещать свой внутренний мир, он бы смог справиться с безумием. Я бы, например, за столетия выдумал свой собственный мир, населенный тысячами кукол. Построил бы городок внутри разума и игрался с иллюзиями. Может, достиг бы десятка-другого титулов, помогающих создавать взаимосвязанные иллюзии и субличности. Конечно, я не нежить, физически не способная сойти с ума: на пользу моему разуму пребывание на металлическом столе всё равно не пошло, но и способность мыслить я бы не утратил. Наверное.
Если бы внутренний мир Алода был разрушен, если бы безумие не растворило до конца его личность, я мог бы откатить вспять изменения. Я уже сталкивался с внутренним миром людей, больных шизофренией: зачастую они похожи на слепленный из разных кусков дом, наполненный туманом, в котором можно заблудиться, либо зеркалами, показывающими совершенно не то, что хочется увидеть. Но это дом можно превратить в нормальный, скрепить реальность и помочь человеку. Некоторые менталисты действительно лечат шизофрению и прочие психические расстройства.