Обойдя окрестности и не найдя воды, не в силах уже были продолжать пути, легли на земле и, отчаявшись в жизни своей, пустили верблюда идти, куда хочет.

Старец, видя, что все бедствуют, весьма опечалившись и воздохнув, отходит от них недалеко и, преклонив колена и воздев руки, начинает молиться; и Господь вскоре соделал, что потекла вода на том месте, где он стоял на молитве; и таким образом утолили все жажду и оживились, наполнили мехи водою, стали искать верблюда и нашли его.

Случилось же так, что веревка обвилась около одного камня и удержала верблюда. Итак, привели его назад и, напоив, возложили на него мехи и продолжали путь безбедно.

Когда же Антоний дошел до первых на пути монастырей, все приветствовали его, смотрели на него, как на отца, а он, как бы принеся напутствие с горы, угощал их словом и преподавал им, что было на пользу.

Снова на горах были радость, соревнование о преспеянии и утешение взаимное друг друга верою. Радовался и сам Антоний, увидев ревность иноков и сестру, состарившуюся в девстве и уже настоятельницу других девственниц.

55. Через несколько дней опять ушел он на свою гору. И тогда стали уже приходить к нему многие; осмеливались даже приходить иные и страждущие.

Всякому приходящему к нему иноку давал он постоянно такую заповедь: «Веруй в Господа и люби Его, храни себя от нечистых помыслов и плотских удовольствий и, как написано в притчах, не прельщайся насыщением чрева (Притч 24, 15), бегай тщеславия, молись непрестанно, пой псалмы перед сном и после сна, тверди заповеди, данные тебе в Писании, содержи в памяти деяния святых, чтобы памятующая заповеди душа твоя имела ревность святых образцом для себя».

Особенно же советовал Антоний непрестанно размышлять об апостольском изречении: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф 4, 26) и думать, что сказано это вообще относительно ко всякой заповеди, – чтобы не заходило солнце не только в гневе, но и в другом грехе нашем. Ибо хорошо и необходимо, чтобы не осуждали нас ни солнце за дневной проступок, ни луна за ночной грех и даже за худое помышление.

А чтобы соблюсти себя от этого, хорошо – выслушать и сохранять апостольское слово, ибо сказано: себя истязуйте, себе искушайте (2 Кор 13, 5).

Поэтому пусть каждый ежедневно дает себе отчет в дневных и ночных своих поступках и если согрешил – да перестанет грешить, если же не согрешил – да не хвалится тем, но да пребывает в добре и не предается нерадению, и ближнего не осуждает, и себя не почитает праведным, дондеже, как сказал блаженный апостол Павел, приидет Господь (1 Кор 4, 5), испытующий тайное.

Нередко и от нас самих бывает сокрыто, что делаем мы, но хотя не ведаем этого мы, однако же Господь видит все, посему, суд предоставив Господу, будем сострадательны друг к другу, станем носить друг друга тяготы (Гал 6, 2) и истязать самих себя, и в чем мы недостаточны, постараемся то восполнять.

А к ограждению себя от греха будем соблюдать еще последующее: пусть каждый из нас замечает и записывает свои поступки и душевные движения, как бы с намерением сообщать это друг другу, – и будьте уверены, что, стыдясь известности, непременно перестанем грешить и даже содержать в мыслях что-либо худое. Ибо кто, когда грешит, желает, чтобы это видели? Или кто, согрешив, не пожелает лучше солгать, только бы утаить грех? Как, наблюдая друг за другом, не станем творить блуда, так, если будем записывать свои помыслы с намерением сообщать их друг другу, то легче соблюдем себя от нечистых помыслов, стыдясь известности.

Итак, записывание да заменит для нас очи наших сподвижников, чтобы, когда записываем, чувствуя такой же стыд, какой чувствуем, когда смотрят на нас, и в мысли даже не держали мы чего-либо худого. Если так будем образовывать себя, то придем в состояние порабощать тело свое, угождать Господу и попирать козни врага.

56. Такие наставления давал Антоний приходящим; к страждущим же был сострадателен и молился вместе с ними. И Господь часто внимал молитвам его о многих.

Но когда и услышан он был Господом, не хвалился; и когда не был услышан, не роптал. Но как сам всегда благодарил Господа, так и страждущим внушал быть терпеливыми и знать, что исцеление не от него и вовсе не от людей, но от одного только Бога, Который подает его, когда хочет и кому хочет.

Посему и страждущие принимали наставления старца как врачевство, учась не малодушествовать, а лучше быть терпеливыми. А исцеляемые научались воздавать благодарение не Антонию, но единому Богу.

57. Некто, по имени Фронтон, из царедворцев, страдая жестокою болезнью, кусал себе язык и готов был лишить себя зрения. Придя в гору, просил он Антония помолиться о нем. Антоний, помолившись, сказал Фронтону: «Иди, и исцелеешь». А когда больной упорствовал и оставался в монастыре несколько дней, Антоний стоял в своем слове, говоря: «Не можешь ты исцелиться, пока здесь; иди и, достигнув Египта, увидишь совершившееся на тебе знамение».

Фронтон поверил, ушел; и, как только увидел Египет, болезнь его миновала и стал он здоров, по слову Антония, как во время молитвы открыл ему Спаситель.

58. Одна девица из Трипольского Бусириса имела страшную и крайне гнусную болезнь. Слезы ее, мокроты и влага, текшая из ушей, как только падали на землю, тотчас превращались в червей; тело же ее было расслаблено, и глаза находились не в естественном состоянии.

Родители ее, узнав, что монахи идут к Антонию, по вере в Господа, исцелившего кровоточивую, просили их идти в путь вместе с их дочерью. Поскольку же монахи отказались, то родители с отроковицею остались вне горы, у исповедника и монаха Пафнутия.