— А знаете, когда я увидела того человека рядом с вами, мне на мгновенье показалось, что я его знаю. Вернее, знала когда-то…
— В самом деле? — искренне удивился он. — Это очень интересно! Нет, конкретно этого человека вы знать не можете точно, но, возможно, вы когда-то знали кого-то похожего на него и теперь образ потянул за собой ассоциации… — Задумчиво потеребил бородку. — Занятно, занятно… Подумаем, как это можно применить.
Совпадение или нет, но с этого дня мне стали колоть успокоительное на ночь, и я наконец-то начала спокойно спать до самого утра. Действия лекарства хватало и на день, и всё сразу стало как-то ровно и тепло. Почти ушли тревоги и бесконечные, зацикленные на белой пустоте в голове мысли. Ко мне каждый день, без видимой причины, стала приходить врач-терапевт: измеряла давление, расспрашивала как я себя чувствую. Зачастили медсёстры с забором крови на анализ и доктор, которая следит за беременностью. Я заволновалась, и мне сказали, что срок беременности и состояние моего здоровья заставляют их быть внимательнее, но уверили, что бояться нечего.
А потом в мою палату неожиданно пришёл он — мой новый врач-терапевт, и я вдруг окончательно пропала.
В самый первый момент я его почему-то испугалась — может, потому что своим появлением он банально выдернул меня из полудрёма, а может, потому что спросонья его силуэт неожиданно напомнил мне силуэт за окном избушки, и испуганное подсознание тут же запаниковало. Но уже в следующий миг мы встретились взглядами, и мне вдруг стало так неловко и хорошо одновременно, что я растерялась… и повела себя как полная дура, просто отвернувшись к стене.
Он так и ушёл, не добившись от меня ни слова, а я лежала и не могла понять — что на меня нашло? Чувствовала себя глупо и стыдилась своего поведения, но как-то фоном, потому что все мысли занимал сейчас лишь от самый момент: встречаемся с ним взглядами… и во мне что-то ощутимо переворачивается, переворачивая заодно и весь мой мир.
Так и пошло: он приходил, я переставала дышать от волнения, вздрагивала и осыпалась мурашками от его случайных прикосновений. Таяла от его заботливого внимания и ауры абсолютной надёжности, но, смущаясь своей реакции, прятала её под маску нарочитой хмурости. А потом наступала ночь, и вместо прежней пустоты в памяти вплывали моменты наших встреч и тягучее, почти болезненное ожидание новых.
А однажды я вынырнула из дрёмы от того, что он гладит мой живот. Вот просто сидит рядом со мной на кровати и будто украдкой осторожно ловит ладонью шевеление малышей!
— Что вы делаете? — испугавшись такой близости, охнула я.
Он вскочил. Неловкий момент, какие-то взаимные отговорки, небрежные улыбки…
— Нужно измерить давление, — преодолев наконец странное смущение, традиционно берётся он за тонометр, надевает манжету… И вдруг накрывает мою руку своей: — Вы напряжены. Расслабьтесь.
Я кивнула и отвернулась, чувствуя, как выскакивает сердце — его пальцы оказались такими ласковыми, а прикосновение таким… интимным, словно он не судорожно напряжённый кулак мне разжал, а прижал мою руку к своим губам. Как тут можно расслабиться? Конечно, давление оказалось слишком высоким, а пульс частым. Я даже испугалась, что доктор Данилов, которого в мыслях я почему-то упорно называла просто Данилой, догадается в чём тут дело и прекратит меня курировать. Но он так и не понял и продолжал приходить, и постепенно словно заслонил собой ненавистную стену беспамятства перед моим носом и стал смыслом грядущего дня.
Но чем плотнее он занимал мои мысли, чем больше я нуждалась в его присутствии и становилась смелее, тем сильнее металась между мечтами и реальностью.
Я — непонятно кто, сообщница того, кто, похоже, убил двух человек, ведь я лично помогла ему в этом, оглушив врага поленом. Врага… От этой мысли становилось вдвойне хуже, ведь как ни крути, а тот человек был моим мужем, частью моей жизни. И у нас с ним, похоже, даже был ребёнок.
Сын? Дочь? Сколько ему лет? Как его зовут? И почему Густав ни разу даже не заикнулся о нём?
Надо сказать, что мне не было больно думать о своих родных — я их не помнила, они были словно иллюстрациями в книге, вымышленными персонажами. Но это не мешало мне понимать, что они где-то есть, и они тоже огромная часть моей реальной жизни. А значит, часть меня. И пусть сейчас я ничего не помню — но однажды память вернётся, и окажется, что у меня огромный багаж ответственности за спиной, не говоря уж от том, что прямо сейчас я беременна двойней.
Ну и зачем я такая этому невероятно привлекательному мужчине, доктору, от близости которого у меня разливается слабость под коленками и горят от жажды поцелуя губы? У него своя жизнь, в которой нет места полоумным пациенткам. Да о чём речь, Господи — сколько у него таких «потеряшек», как я? И каждая вторая, наверняка, тоже влюблена в него по уши…
Через эти мысли я и пришла к тому, что только делаю хуже, позволяя себе мечтать о нём. Нужно было срочно брать себя в руки… Но попытка отстраниться неожиданно привела к довольно откровенному разговору по душам. Началось всё с моих дурацких капризов, а закончилось тем, что Данилов рассказал мне о своих семейных проблемах, а я вылила на него боль своей амнезийной неполноценности. Я хотела развеять дурман притяжения, но в итоге лишь усилила его.
Это было как всплеск! Я словно вышла на следующий уровень безумия. Буквально подыхая от любви, едва дождалась следующего утра… Но вместо Данилова пришёл другой врач. И на следующий день. И потом.
Я испытала сильнейшее разочарование, но потом смирилась и признала, что это даже правильно. Ведь я кто — обычная амнезийная пациентка. Беременная двойней соучастница убийства, о котором никто не знает, но оно было. Как был и ребёнок, о котором я теперь знаю, но не убиваюсь этой разлукой, потому что просто её не помню. Но разве это оправдывает меня? Нет. Я испорченный, не подлежащий ремонту механизм недостойный любви. Тем более, такого мужчины, как Данилов. Теперь я знала это точно.