Через несколько поистине бесконечных минут с замшелым сплошным массивом горной породы начало что-то происходить, сначала едва уловимо, я даже решила, что мне просто показалось, но потом я совершенно явно увидела, как на каменной стене сперва заиграло слабое призрачной свечение, потом оно начало расти, занимая все большую площадь, и вот уже достигло размера чуть выше человеческого роста. Потом сама горная порода внутри этой «рамки» начала меняться — по ней прошла легкая зыбь, потом поверхность начала вздуваться, пошла пузырями, очень напоминая дрожжевое тесто, очертания стали мутнеть, стираться совсем, каменная глыба стала прозрачной. А потом и растворилась вовсе. Дани торжествующе повернулся к нам.

— Добро пожаловать, господа пилигримы!

Не скрывая своего недоумения, мы шагнули в образовавшийся проем, но едва мы оказались внутри, сзади нас послышалось характерное шипение, и, обернувшись, мы увидели, как стена «зарастает», восстанавливаясь в обратном порядке, только очень быстро — воздух почти мгновенно загустел, превратился в бурую кашицу, запузырился, «вскипел», выровнялся, и через несколько мгновений стена была на том же месте, будто проема и не было.

— Ну как? — подмигнул Дани. — Впечатляет?

— Не то слово, — растерялся Эльстан.

— Опять что-то не так? — не выдержала я.

— Милая, когда у нас «так» бывает? — усмехнулся Витольд.

Дани рассмеялся.

— Джен, я обязательно объясню, хорошо? Только чуть позже. В двух словах — это древний потайной лаз гномов. Но тут все в порядке, вроде никаких сюрпризов не должно быть. Тебе не темно?

Я удивленно захлопала глазами. В самом деле, здесь не горело никаких факелов, не было никакого рассеянного света, но я… я отлично все видела, правда, все было, словно в сумерках, но все-таки!

— Если вдруг тебе покажется, что ты ослепла, не паникуй, а сразу скажи мне, я продлю, — пояснил Дани. — У остальных все со зрением нормально? Вот и ладненько.

— Дани, я понимаю, что вопрос тупой, но… это заклинание?

— Да. Из области ментала. Немножко подправил твои зрительные возможности, уж не обижайся. Остальные и так все видят… ну, кроме коней, конечно, — весело добавил он.

Замечательно. То есть, я у нашего великого мага числюсь где-то на уровне наших четвероногих спутников.

— Не совсем, — просиял Дани, — с конями все же попроще было!

Я злобно прищурилась.

— Джен, ну, не сердись, — пошел он на «мировую», — просто действительно, так будет лучше — представляешь, если бы я здесь огонь принялся разводить! Можно, конечно, и свет рассеянный сделать, но тоже, мало ли тут кто водится? А если проснется? Нафиг нам лишнее внимание привлекать? А так…

— Да я поняла, поняла, — махнула я рукой, — и волки сыты и овцы целы.

— Ну, типа того… Кстати, раз уж мы за это заговорили — вот тебе еще одна разница между школами, когда похожего результата добиваются разными способами, — он перешел на поучающий тон. — Добиваясь Ночного видения, стихийщик обращается к магии Огня, когда темно, или же — Воздуха, если туман, только не к духу, а к самой субстанции, мы уже говорили на эту тему. Ментат же — напрямую к разуму, усиливая способности самого человека. Или, например, очень распространенная тема — иллюзии. Этим почти все пользуются, время от времени. Здесь — по тому же принципу. У светлых этим, опять же, занимаются стихийщики — это магия воздуха. Фантомы, которые они создают, бесплотны, но, если возникнут перед группой людей, понятное дело, их увидят все. Ментат создает иллюзию, играя с сознанием того, на кого она направлена, и их фантомы — сугубо индивидуальны, невидимы остальным, поскольку обращены к внутреннему зрению.

— Дани, — уточнила я, — а на входе в пещеру была иллюзия? Или…