– Я вижу, – сказал Кэаве, – ты ее получил.

– Руки прочь! – крикнул боцман, отскакивая назад. –

Подойдешь ближе, все зубы тебе повышибаю. Хотел чужими руками жар загребать?

– Что такое ты говоришь! – воскликнул Кэаве.

– Что я говорю? – повторил боцман. – Эта бутылка мне очень нравится, вот что. Вот это я и говорю. Как досталась она мне за два сантима, я и сам в толк не возьму. Но только будь спокоен, тебе ее за один сантим не получить.

– Ты что, не хочешь ее продавать? – пролепетал Кэаве.

– Нет, сэр! – воскликнул боцман. – Но глотком рома я тебя, так и быть, попотчую.

– Но говорю же тебе: тот, кто будет владеть этой бутылкой, попадет в ад.

– А я так и так туда попаду, – возразил моряк. – А для путешествия в пекло лучшего спутника, чем эта бутылка, я еще не встречал. Нет, сэр! – воскликнул он снова. – Это теперь моя бутылка, а ты ступай отсюда, может, выловишь себе другую.

– Да неужто ты правду говоришь! – вскричал Кэаве. –

Заклинаю тебя, ради твоего же спасения продай ее мне!

– Плевать я хотел на твои басни, – отвечал боцман. – Ты меня считал простофилей, да не тут-то было – видишь теперь, что тебе меня не провести. Ну, и конец, крышка. Не хочешь хлебнуть рому – сам выпью. За твое здоровье, приятель, и прощай!

И он зашагал к центру города, а вместе с ним ушла из нашего рассказа и бутылка.

А Кэаве, словно на крыльях ветра, полетел к Кокуа, и великой радости была исполнена для них эта ночь, и в великом благоденствии протекали с тех пор их дни в

«Сияющем Доме».