Быстро взбежав по ступенькам, я около двери в комнату замерла, с волнением теребя край длинного рукава у очередного шикарного платья. Сегодня мой выбор пал на аквамариновое с длинным рукавом, поскольку ясное утро внезапно сменилось темными тучами, и было достаточно прохладно. Детей даже пришлось одевать в замшевые курточки перед прогулкой. Но и оно было самым красивым из всех.
Хвост мой, кстати, тоже находился в растерянных чувствах, если можно так выразиться, ведь он подчинялся напрямую моим эмоциям. Он то обвивался вокруг моей ноги, успокаивающе её поглаживал, то выбирался наружу и подползал к двери, правда потом он забивался обратно под длинный подол и нервно дрожал.
«Ну что, гад, даже ты пасуешь?» — подумала я злорадно.
— И долго ты там будешь стоять и пыхтеть? — усталым и недовольным голосом произнес Мао, тем самым напугав меня, поскольку я не слышала никаких шагов за дверью.
И не удивительно, ведь он появился прямо за моей спиной! Он меня до инфаркта, инсульта и заикания скоро доведет такими внезапными появлениями.
— М-мао! — подпрыгнув, выпалила я.
— Учебник где? — спросил мужчина вместо приветствия и внимательно посмотрел на мои пустые руки. Однако, заметив на моем лице сначала растерянность, потом сожаление, граничащее с отчаянием, просто обреченно махнул рукой.
Обойдя меня, он распахнул дверь в кабинет и, бросив:
— Заходи. Присаживайся, — демонион опять исчез.
И я, догадываясь, куда он отправился, заходя внутрь его кабинета, как на каторгу, вся медленно покрывалась красными пятнами.
Служанки у меня не было. Нет, она была. Но я её настойчиво просила не беспокоиться обо мне, я же и сама могу у себя прибраться, да и так спокойнее. Зато Наиль, так её звали, я попросила помогать другой девушке, Грэттэ, которая убиралась у детей.
Ну так вот. Естественно, я утром выбирала для себя всё самое красивое, в том числе и белье, а оставшееся белье, что не пришлось мне по вкусу, оставила лежать аккуратно разложенным по всей поверхности огромной кровати. А белье там было что надо! Кружевное, из тонких, а порой и полупрозрачных тканей… Чулочки там всякие, трусики, короткие корсеты или бюстгальтеры…
Присев в кресло, в котором я сидела в первый день, когда сюда попала, я сложила руки на коленях, как примерная девушка, и разглядывая свои пальчики с остриженными под корень ноготочками, стала дожидаться Маору.
Эх-х, вот вырастут дети, подрастут маленькие ещё на пару лет, можно будет и о маникюре подумать. А пока толку их растить никакого — и оцарапать детей боюсь, ноготки росли у меня теперь удлиненные и остренькие, и поломать запросто обо что–то можно, пока с детьми–то возишься.
Прошло уже минут пять, как демонион отправился за учебником ко мне в спальню, и это было странно и даже страшно. Телепортироваться туда, взять учебник со стола, который лежит на самом виду, и вернуться обратно, ну максимум минута. А его всё нет и нет! Надеюсь, что не моё белье он сейчас рассматривает. Хотя… А почему нет–то?! Вот и пусть рассматривает! Может, он заодно дойдет до той, нужной кондиции, когда вот сейчас войдет, как прямо сходу меня схватит, поцелует и в пещеру… ой, то есть к себе потащит! Я девушка достаточно прогрессивных взглядов, замужем год была, и Мао бесспорно люблю, так что совсем не против…
— Чтобы ещё раз я отправился сегодня в столицу! — донельзя раздраженно прорычал Маору мне чуть ли не на ухо и тут же со всей силы буквально шваркнул целую стопку тяжеленных талмудов на стол. Отчего тот подозрительно хрустнул, а моя нервная система от таких звуков в очередной раз пошатнулась.
— Мао! — выдохнула я, когда он запрыгнул на стол лицом ко мне и, сложив руки на груди, наградил меня хмурым взглядом. — С тобой я скоро поседею! Ты хоть предупреждай о появлении как–нибудь, пожалуйста.
— Фейерверком? Фанфарами? — скептически уточнил он. — Или, может, мне попросить трубадуров каких–нибудь оповещать веселенькой музычкой о своем прибытии?
— Зачем так сразу! Можно просто…
— Стучать в бубен, — уже замогильным тоном продолжил он вместо меня предложение. И то ли он про инструмент сказал музыкальный, то ли имел ввиду нечто иносказательное. Но когда у него такое выражение лица, о втором пункте подумаешь в первую очередь.