Его сердце пропустило удар, взор затуманился, и он перестал ее видеть.
– Папа! Папа! Что случилось?
Джеймс украдкой вытер слезы. Впервые Мэгги назвала его «папой». Он посмотрел на нее, и чувство ответственности оказалось совсем не тяжелым. Теперь оно было похоже на крылья.
– Ничего. Ветер.
– Идем в центр города!
Джеймс обнял дочь за плечо.
– В других местах на Пи Баэо я видел следы использования очень мощного оружия. Народ, построивший эти сооружения, был технологически продвинутым, и я не думаю, что эти предостережения – лишь дань предрассудкам. Я считаю, что эти люди пытались предупредить о какой-то настоящей угрозе.
– Какая угроза может продержаться двадцать тысяч лет?
– Не знаю. Но я полагаю, что нам следует проявить осторожность.
Мэгги посмотрела на отца, широко раскрыв глаза от изумления.
– Я думала, ты хочешь понять смысл этих надписей.
Джеймс чувствовал непреодолимое влечение загадки, спрятанной внутри. Намеки на опасность делали ее еще более увлекательной. Ему неудержимо хотелось полностью отдаться загадке, сделать так, как предлагала Мэгги.
Он вспомнил свои чувства, когда Мэгги прижалась головой к его спине. «Есть кое-что поважнее мертвых инопланетян и их посланий».
– Теперь все по-другому… – сказал Джеймс. Медленно, неохотно он развернул мотоцикл. – Это слишком опасно.
– Не понимаю. Что изменилось?
Посмотрев на дочь, Джеймс вместо ответа крепко ее обнял. Мэгги напряглась было на мгновение, затем расслабилась, отдаваясь его объятиям.
Мэгги крутилась и ворочалась, не в силах заснуть.
Она предложила отцу отправить роботов в центр города (это было бы безопаснее, чем исследовать его самим), но Джеймс отказался. Роботы были нужны, чтобы завершить ремонт «Артура Эванса» до подлета комет.
Чем больше думала Мэгги, тем больше убеждалась в том, что никакой опасности нет. Отец утверждал, что здешняя цивилизация достигла высокого уровня технологического развития, однако строения тут были из камня и украшены комиксами! Это напоминало храм суеверий, а не продвинутое военное сооружение со смертельными ловушками, сохранившими работоспособность по прошествии двадцати тысяч лет.