Андрей посмотрел на нее. Вспомнил, как вела себя девушка на судне — в тот момент, когда увидели они эсминец. «Не трусиха». И еще подумал: «Хорошо, что она едет со мной!»
Скалистые горы расступились. Суровый пейзаж сменился на невиданно красочный: оливковые рощи чередовались с апельсиновыми и лимонными, с рисовыми полями, фруктовыми садами и виноградниками. Справа густо синело море, желтыми дюнами бугрились пляжи. Слева от шоссе земля была красного цвета. Поодаль, на вершинах холмов, поднимались дворцы — то аскетически неприступные, как тюрьмы, то вычурные воздушные башни в мавританском, как пояснила Хозефа, стиле. Вдоль дороги лепились хижины. Но и они под ослепительным солнцем казались живописными. Воздух был горячий, упругий и душистый.
До Валенсии Андрей и Хозефа добрались поздним вечером. Лаптев уже знал, что в связи с угрозой, нависшей над Мадридом, сюда переехало правительство республики. Трижды грузовик останавливали патрули, дотошно проверяли документы. Андрей настроился на суровый облик прифронтового города — и снова, еще не устав удивляться, был поражен несоответствием ожидаемого увиденному: казалось, вся Валенсия плясала в карнавале. Яркие огни, роскошные витрины магазинов, развесистые пальмы — как театральные декорации — вдоль тротуаров, и между пальмами, тоже как декорации, — мешки с песком; воздух, настоянный на запахах сигар и кофе; людской поток — бесконечный поток, захлестнувший и проезжую часть улиц. Кого только не кружило в этом потоке! Взгляд останавливался на парнях, словно бы сошедших с плакатов времен гражданской войны: в кожаных куртках, перепоясанных пулеметными лентами, с пистолетами и гранатами на ремнях. Только вместо фуражек — островерхие шапочки с кисточками. Эти шапочки в СССР уже знали, называли «испанками», и они стали непременным атрибутом пионерской формы. Шли девушки, туго затянутые в синие комбинезоны на диковинных застежках «молниях», тоже с карабинами или пистолетами. И тут же — на тротуарах, за столиками кафе и у дверей ресторанов и баров — мужчины в смокингах и даже во фраках и при цилиндрах, дамы в декольтированных платьях, с пышными прическами и веерами... Стены домов сплошь облеплены плакатами. С балконов свешиваются флаги. Из окон, перемежаясь с голосами дикторов, читавших военные сводки, неслись звуки танго, бренчание гитар... Пока Андрей отыскал отель «Метрополь», у него голова пошла кругом. Глаза Хозефы завороженно блестели, а рот был удивленно приоткрыт.
Лаптев толкнул зеркальную дверь, пропустил впереди себя девушку в холл. И будто освежило прохладным душем. В первое мгновение не сообразил, отчего такое ощущение. Но тут же понял: в холле стояли люди в штатских костюмах, все, как один, — в беретах, и громко говорили по-русски.
Он не подошел. Сказал, чтобы Хозефа ждала в холле, а сам отправился в двести тринадцатый номер.
Открыл высокий смуглый мужчина с могучим, прорезанным складкой подбородком. Молча, жестом, пригласил в комнату. Прикрыл дверь. Андрей назвал пароль. Услышал отзыв. Пожал протянутую руку.
— Пойдемте! — Мужчина натянул берет. — Где ваша переводчица?
Они снова окунулись в людской водоворот. Но свернули с центральных улиц — и будто оборвался на кадре фильм: в переулках было сумрачно и тихо, редко попадались прохожие, разве что на скамейках, вынесенных из домов, как где-нибудь в Ростове, судачили старухи в черных платках.
Спутник привел их к особняку, расположенному за высоким забором в глубине сада. Часовой у калитки. Часовой в подъезде.
— О вашей переводчице позаботятся наши девушки. А вам — сюда.
Андрей вошел в кабинет. Навстречу ему поднялся мужчина в зеленой куртке полувоенного образца, с портупеей, продетой под матерчатым, без знаков различия погоном.
— Здравствуй!
Крупнолицый, с коротко стриженными седыми волосами на рассеченной шрамами голове. Большие спокойные серые глаза.
Так вот кто главный военный советник республиканской армии Испании! Андрей превосходно знал его и не раз там, на Родине, видел в форме с тремя ромбами в петлицах, с орденом Красного Знамени над карманом гимнастерки. Это Ян Карлович Берзин. Там он был начальником Разведывательного управления штаба РККА, а в последнее время — заместителем командующего Особой Дальневосточной Краснознаменной армией. Это он направлял Андрея на выполнение задания в Белоруссии, Между собой командиры называли его Стариком.
Сейчас в кабинете Берзина был еще один мужчина. И его Андрей вроде бы тоже видел прежде.
— Знакомьтесь: Илья Григорьевич Старинов.
Да, коллега по организации партизанских баз. Только не в Белоруссии, а по соседству — на Украине. Виделись однажды, на инструктаже. Но Лаптев знает: Старинов — отличный диверсант, автор многих хитроумных мин и взрывных устройств. Вот где довелось снова встретиться!..
— Илья Григорьевич прибыл со всем своим хозяйством, — продолжил Берзин. — Он покажет вам различные взрыватели и замыкатели, которые можно сделать прямо на месте, из подручных средств. Займетесь с ним завтра с утра. А сейчас — прошу!
В соседней комнате был накрыт ужин. За столом Берзин ввел в обстановку, полуобернувшись к висевшей на стене карте и время от времени показывая на нее:
— Главные события сейчас происходят под Мадридом. Франкисты ведут наступление на столицу от Толедо и Эстремадуры. Бои ожесточенные. На стороне мятежников — четыре пятых всего состава кадровой армии и самое современное вооружение и снаряжение. Получают его из Италии, Германии и еще из кое-каких стран, называющих себя нейтральными. Уже начали прибывать под видом «добровольцев» регулярные войсковые соединения немцев и итальянцев. Но это еще не все. Командующий операцией по захвату Мадрида генерал Мола сказал: «Четыре колонны идут со мной, а моя «пятая колонна» находится в Мадриде». Это не оговорка. Франкисты организовали глубоко законспирированную сеть контрреволюционного подполья. «Пятая колонна» только ждет сигнала, чтобы ударить в спину республике. Как видите, положение тяжелое. Но у республики много сил. Против мятежников поднялся весь народ, объединились все левые партии. Однако пока еще чересчур много слов и очень мало дела... Руководители беспечны, командиры неопытны, бойцы недисциплинированны. Испанцы никак не могут понять, что необходимо строго хранить военную тайну. О любой операции, когда она только еще готовится, уже знает каждый мальчишка на улице. Конечно, враги этим пользуются. — Берзин налил из оплетенной бутыли красное вино, продолжил: — Пожалуй, я изобразил слишком мрачную картину. Ведь несмотря на все, республика дает жестокий отпор франкистам. Дружинники не обучены, но воюют самоотверженно. Каждый готов умереть за свободу. По последним сообщениям, все атаки мятежников под Мадридом отбиты, наступательный дух франкистов сломлен. — Он поднял стакан, мерцающий рубиновым светом: — За победу республики!