– Да кто? О ком вы все говорите? – я тряхнул бреганца за плечо.

– Её учитель, Анакин Скайуокер.

– Осока, милая, – я тоже опустился на колени, обнял девушку, попытался заглянуть в глаза. – Успокойся, ну…

– Не-не, уже всё. Я справилась. Я же сильная, – Осока помотала головой, капельки солёной влаги с её щеки попали мне на лицо. От её тела исходил странный жар, не физический, но, тем не менее, ощутимый. И, словно откликаясь на это излучение, на пульте возле подиума с пиликаньем включились какие-то приборы. Иан, с неожиданной для своей комплекции прытью, вмиг оказался там.

– Прекрати сейчас же! – воскликнул он. – Тебя обнаружат! Алекс, да останови же её!!

Мысли понеслись в моей голове с молниеносной быстротой. Осока в волнении неосознанно будоражила ту самую легендарную Силу, которой пользуются все джедаи. Волна эта могла докатиться до Тёмного лорда. Надо её срочно привести в чувство. Но ударить Осоку по щеке, как делают обычно, было выше моих сил. Оставался другой, последний выход. Я сжал в ладонях голову девушки и, преодолевая сопротивление, впился в её губы своими, сбивая ей дыхание. Глаза её распахнулись, в них была боль, страдание и удивление. И я, несмотря на всю серьёзность момента, едва не утонул в этих синих омутах целиком. В следующий миг волна Силы распалась.

– Ну, хватит, хватит, – легонько отодвигая меня, проворчала Осока, вид у неё был чрезвычайно смущённый.

– Извини, ничего другого в голову не пришло, – сказал я.

– Все вы одинаковы, – Осока вскочила, рывком поставила на ноги и меня. – Но, вообще-то, спасибо. Чего-то я, действительно…

– Надеюсь, он тебя не учуял.

– Нет, кажется, нет. Я бы поняла. Пад… э-э-э, Тёмная Леди?

Голограмма не отвечала. Она стояла совершенно неподвижно, и лишь движение ресниц подсказывало: программа, или что там это было, не зависла, она по-прежнему активна.

– Леди? – ещё раз повторила моя подруга.

– Осока? – голограмма провела рукой по лицу. – Осока, что со мной? Где я? Такое чувство, что я везде… и нигде. Давно ты вернулась с Ракаты?

– Одиннадцать лет назад, – ответила растерянная Осока.

– Так много? А что же я? Где была я всё это время?

– Ты спала, Падме. Просто спала, – глаза моей подруги снова стали влажными.

– Я многого не помню, – печально произнесла голограмма. – Обрывки, фрагменты… У меня был муж. Что с ним?

– Скажи ей что-нибудь правдоподобное, – прошептал я, хотя в этом, в сущности, не было нужды, голограмма ведь не понимала по-русски. Осока открыла было рот, но её остановил движением руки тионец.

– Кто программировал тебя? – снова задал он вопрос голограмме.