Расценив молчание как согласие, надеваю на неё артефакт. Хм, хорошо смотрится. А сейчас и пользу от него оценит. Хм, верно предположил, девушка слегка улыбается, говоря:
– Благодарю, князь Хельги. Щедрый и нужный мне подарок. И… красивый. – Ощутив настоящий поток ненависти, который исходит от пленника, добавляет, кривя губы в хищной усмешке: – Никак раньше ему принадлежал?
– Точно так, миледи. Было вроде что-то такое. Раньше.
– Было и ушло. Теперь моё! Добыча снята, а с бою взятое – свято.
Кто бы сомневался, но уж точно не я. Стелле амулет и понравился, и был признан полезным. Теперь точно не расстанется с ним долгое время. Приятно, что порадовал девушку, это сейчас ещё и в тему.
Только вот появился я здесь с вполне определённой целью – выбить из сэра Персиваля Трейдена абсолютно все важные сведения о том, что нам может угрожать в дальнейшем. Вообще же «везёт» мне на разных сынков сильных мира сего. Сначала ханёнка прикопал, теперь вот этот баронский отпрыск. Им тут что, мёдом намазано?
– Ну что, миледи, сейчас мы будем пленника спрашивать, а он нам отвечать.
– Так не хочет, это видно, – сокрушённо вздохнула воительница, вновь поигрывая раскалённым кинжалом. – Так что, князь Хельги, мне начинать ему кожу тонкими лентами снимать или сначала будет разговор?
– Сначала разговор…
– Можете разрезать меня на куски, всё равно ничего не узнаете, – с ненавистью глядя на нас, сообщил пленник, изо рта которого был удалён кляп. – Умерший во славу владыки света смертью мученика займёт особое место в воинстве небесном!
Фанатик. Но это с самого начала было очевидно. Таких можно резать ломтиками, вот только без определённой надежды на успех. Может, выгорит, может, нет. Впадёт в молитвенный экстаз – тогда вообще швах, он ведь даже боли чувствовать не будет. История и в моём родном мире знает массу таких случаев. А уж тут, в мире, где магия прочно вплетена во все сферы бытия… М-да, та ещё задачка. И словно откликаясь на мои мысли, система выдала очередное интересное сообщение.
Опыт – это по любому хорошо. Его не то чтобы много не бывает – суточный лимит, увы и ах, никто покамест не отменял, – но сейчас он мне нужен. А ещё сильнее нужно получить столь важную информацию.
Необходимо лишь найти к Персивалю Трейдену правильный подход. Отсюда следует вопрос: чего боятся фанатично верующие в своё светлое божество благородные рыцари? Фанатики боятся лишь того, что их вера будет поставлена под сомнение. Но тут я мало что могу сделать. У меня тупо нет возможностей как выставить Персиваля отступником, так и доказать ему лично, что я могу это сделать. Увы, откладываем в сторону и думаем дальше.
О физических воздействиях я уже думал и признал слишком рискованным вариантом. Значит, опять возвращаемся к воздействиям на разум, на психику.
Сказать ему, что в самом скором времени будет создан жертвенник, а он послужит важным компонентом ритуала? Нет, это та же мученическая смерть, к тому же он свято верит, что душа всё едино попадёт к престолу владыки света, сразу или чуть погодя.
Стоп! Что-то я позабыл, что он не просто фанатик, а благородных кровей. Если на первую часть его сущности надавить крайне сложно, то на вторую… Для рыцаря лишиться чести – лишиться всего. Во-от, вот она, уязвимая точка. Ведь понятие «честь» для местных не совсем то, к которому привык я, оно несколько гипертрофированное. И этим действительно можно воспользоваться. По крайней мере, уж попробовать мне ничего не мешает.
Жестом подзываю к себе Стеллу и шепчу ей на ухо то, что ей нужно сделать. Сначала воительница не совсем понимает мой замысел, но потом её лицо озаряется осознанием сути затеи. Она радостно кивает и буквально вылетает из погреба. Благо никаких сложностей данное ей поручение не представляет. Я мог бы и сам всё сделать, но так будет более эффектно.
– Думаю, не открою тебе, Персиваль Трейден из рода Трейденов, ничего нового, сказав, что существуют разнообразнейшие виды пыток, – начал я, присев на стоящий поблизости полупустой бочонок с какими-то соленьями. – Впрочем, кому я это говорю! Ваши жрецы знают толк в этом деле, превращая разного рода провинившихся перед Церковью света в воющие от боли куски плоти, непонятно как в живых остающиеся. Ты это видел, тебя самого готовили к тому, что однажды можешь оказаться в руках врага, который тоже не побрезгует подобными умениями добывать сведения.