Мне начинает казаться, что все идет по кругу. Может, Марку все надоело. Может, я его даже понимаю. Я сейчас на вечеринке с Кайлой, и это какой-то «День сурка»[20], потому что вечеринка ничем не отличается от других. Кайла вылила на себя слишком много духов. Она танцует с парочкой своих подруг, потом возвращается и прижимается ко мне всем телом.
– Может, нам лучше вернуться к тебе, – говорит она.
Я напрягаюсь.
– Можем, нам лучше уехать из города, – говорю я. – Отправиться куда-нибудь в другое место. Просто подальше отсюда, понимаешь?
Она отстраняется от меня.
– Ты о чем, Киган? Зачем нам уезжать из го- рода?
Я рассматриваю складку на ее переносице, затем смеюсь.
– Да я просто прикалываюсь. Я хочу быть только здесь и нигде больше.
Теперь она смотрит на меня так, будто совсем меня не знает, и это почти что правда. Она меня не знает. Единственный человек, который по-настоящему меня знал, сейчас мертв.
28
Бэк
Колдклиффский полицейский участок,
2 ноября, 17.28
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Давай поговорим про вечеринку в доме Элеонор Росс, где ты напал на Марка Форрестера. Появилось видео с событиями того вечера. Ссора, попавшая на видео, как-то связана с насилием?
БОББИ ГУД: Можешь ответить.
БЭК (смеется): Это не было насилием. Это был всего лишь разговор между двумя парнями. Я даже не понимаю, о чем на том видео говорят.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Несколько свидетелей говорят, что видели, как ты подошел к Марку и ударил его. После этого у него на щеке появился синяк.
БЭК: Ага, чувак тот еще неженка. Я не виноват. Я едва до него дотронулся.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Что подвигло тебя подойти и ударить человека, которого, по твоим словам, ты едва знал и не имел с ним никаких личных счетов? Может, ты защищал Табби?
БЭК: У нас с ним были кое-какие нерешенные дела. Чисто между нами.