— Да, да, довольно близкий… Но не бойфренд, нет… Просто друг. — Английский акцент был, что говорится, ей к лицу.

— Вы из Англии? — напрямик спросил я. Интересно, откуда у Абалкина могли появиться английские друзья?

— Из Англии? О нет, нет! Я американка, город Вашингтон, штат Вашингтон.

— Извините, я не представился… Сергей Копцев. Временно не работающий литератор.

— О, вы писатель? — Она с интересом вперила в меня синий взгляд. — Всегда мечтала познакомиться с русским писателем! Но боюсь, вы пьете много водки.

— Немало, — согласился я. — Но в остальном я не Чехов, не Достоевский и даже не Лев Толстой. К сожалению… А как вас зовут?

— О, извините, я не представилась. Кэтрин Мэйфлауэр… Я работаю в русском бюро AEN. Журналистка.

— Кэтрин… Какое прекрасное имя! Жену Уильяма Блейка тоже звали Кэтрин, и, надо сказать, она его очень любила.

— Вы читали Блейка?

— А что, с трудом верится? Вот слушайте… Правда, это не слишком вяжется с похоронами…

Слезы девушки мгновенно высохли, и, еле сдерживаясь, она негромко прыснула в кулак. Разговор становился все оживленнее. На нас уже стали обращать внимание. Неплохо было бы уйти отсюда. Кажется, эта бодяга с речами растянется еще часа на два…

— Мы с вами почти коллеги… — Я с удовольствием пожал ее узкую руку. Она была холодна как лед.

Почему-то мне не верилось, что у Абалкина была любовница — американская журналистка. Просто не хочется в это верить, подумал я, а вслух сказал:

— Вы, по-моему, совсем замерзли. Церемония заканчивается, не хотите ли выпить чашечку кофе? Я знаю приличное кафе неподалеку.

— С удовольствием.

И мы тихо слиняли под прикрытием широких спин охраны братьев Палей.