— И кто это был? — поинтересовался Джо.
— Смотри внимательнее, детектив. Когда сюда прибудут остальные, этот человек появится последним. — Он посмотрел за спину Джо. — К слову, об остальных…
Он вдруг снова схватился за перила и развернулся всем телом.
— Нет, стой! — в панике закричал Джо.
— Сюда! — раздался голос за его спиной, и, обернувшись, он увидел Нихата и вооруженного офицера, за которыми следовали несколько других — они бежали через палубу на корму под проливным дождем. Джо повернулся и бросился к Хаммонду, пытаясь схватить его за руку, за ногу или хотя бы за одежду, чтобы остановить.
Но было слишком поздно. Хаммонд уже наполовину перевалился через перила, прежде чем они с Джо встретились взглядами. А потом в одно мгновение рухнул вниз и скрылся из виду.
Глава 62
Падение оказалось длиннее, чем он ожидал.
Последний четкий образ, запечатлевшийся в мозгу Доминика, — это лицо детектива-сержанта, беспомощно смотрящего, как его цель обрушивается в воду и скрывается под поверхностью.
За мгновение до соударения тело Доминика повернулось в воздухе, и он упал боком — ребра, шея и бедро приняли на себя всю силу удара, который вышиб воздух из легких. Все органы чувств испытали перегрузку, когда его поволокло вниз — как будто он угодил в челюсти акулы. Непроглядная темнота сбивала его с толку, кожа горела от удара об воду и от холода.
Вода, ворвавшаяся в уши, временно оглушила его — пока громовые удары винта не сотрясли барабанные перепонки. Водяные вихри, созданные движением лопастей, швыряли и крутили его, точно в стиральной машине. Влево и вправо, вверх и вниз, вперед и назад — вода не хотела ни нести его дальше вперед, к винтам, ни отпустить. Она играла с ним, заперев в этом преддверии ада, и это ужаснуло его. Он закричал, и вода наполнила его легкие, обжигая изнутри, словно огонь. Это не должно было произойти вот так. В течение множества ночей, будучи не в состоянии уснуть, Доминик воображал, что случится, когда он бросится с парома; представлял момент между прыжком и падением, когда он, невесомый, будет находиться в воздухе, и какой покой это ему принесет. Потом он рисовал в воображении миг, когда достигнет воды, как течение увлечет его навстречу винтам — и спустя секунду все будет кончено. Он представлял, что Одри и Этьен ждут его по ту сторону, где семья наконец-то воссоединится…
Но, к его разочарованию, то, что с ним происходило сейчас, ничуть не напоминало картины, нарисованные воображением, и Доминик понял, что совершил чудовищную ошибку. Он хотел, чтобы его смерть была мгновенной, а не такой. Задергав ушибленными при падении ногами и вытянув руки, чтобы ухватиться за что-то, чего не видел, собрав все оставшиеся силы, он боролся против неистовых течений и завихрений, отчаянно стараясь выплыть на поверхность, — но понятия не имел, в какой стороне она. И мощь водяных струй делала все его усилия тщетными.
Вибрирующее громыхание двигателей делалось громче и громче, а ледяной холод безжалостно пронзал кожу, словно тысячи игл. Доминик уже ничего не видел — а потом вдруг ощутил, как его тянет все дальше и дальше под воду, глубже и глубже, и ноги неожиданно сделались невесомыми, точно перышко. Затем то же самое случилось с его рукой, и он перестал чувствовать, как она задевает его бок. Доминик осознал, что лопасти винтов режут его на части, отсекая одну конечность за другой.
Он вспомнил те страдания, которые причинил шести людям из своего списка — каждому по очереди. Теперь он испытывал ту же боль, что и каждый из них, — только всю одновременно.
Глава 63
Джо прошел мимо коллег по операции «Камера» и офицеров из подразделения экстренного реагирования полиции Кента, бегущих к корме парома. Шторм становился крепче, и его начало тошнить уже по-настоящему.
Запершись в туалете на нижней палубе, он корчился в рвотных спазмах до тех пор, пока желудок не опустел окончательно. Вытерев рот туалетной бумагой, воспроизвел в памяти последние моменты Хаммонда, кадр за кадром, зная, что ничего не мог сделать, дабы предотвратить самоубийство. Расстояние между ними было слишком велико.
Джо мысленно прикинул, как могли бы развиваться события, если б он все же сумел арестовать преступника. Хаммонд предстал бы перед судом, и его обоснования каждого из убийств оказались бы вынесены на широкую публику. Репутация причастных к делу сотрудников экстренных служб, которые, по всей вероятности, и совершили ошибки, приведшие к смерти Одри и Этьена Моро, была бы очернена. Число жизней, которые эти люди спасли за свою карьеру до случая с Одри и Этьеном, не имело бы никакого значения — все запомнили бы только мать и сына, которых эти люди погубили. Кое-кто, возможно, даже мог бы оправдать действия Хаммонда. Сама мысль об этом заставила Джо содрогнуться. Это несправедливо.
Теперь, когда Хаммонд определенно мертв, его наследие содержалось в мобильном телефоне у Джо в руках. Он с некоторым опасением включил устройство и начал просматривать его содержимое — шесть видеороликов, каждый из которых длился примерно пятнадцать минут. В них Хаммонд смотрел прямо в камеру и объяснял причины, стоящие за каждым из убийств. У Джо не было времени, чтобы прослушать их все целиком, поэтому он проматывал их, схватывая главное.
Закончив, Джо был уверен, как никогда в жизни: он не даст Хаммонду возможности произнести эти посмертные речи. Ни один из этих лицемерных, ханжеских обвинительных роликов не увидит света дня. Нельзя рисковать тем, что кто-то решит принять сторону Хаммонда. Джо сунул телефон обратно в карман и, услышав, как паром подает сигнал о приближении к причалу, неверной походкой начал подниматься обратно на верхнюю палубу, к своим коллегам. В течение всей своей карьеры он следовал букве закона, а сейчас впервые нарушил его — и это вызывало у него беспокойство. Однако он считал поступок правильным.