Та закатила глаза.

– Я могу ехать? – с нотками раздражения спросила она.

Видимо, спешила скрыться, пока поклонник не вспомнил, что у нее нет братьев и сестер.

Тот заставил лошадь отступить чуть назад, но когда Шторм уже завела машину, вдруг снова поднял руку, прося ее остановиться.

Омарейл, которая только готова была вздохнуть с облегчением, вновь напряженно застыла.

– Можно ваш автограф? Вы – гениальная актриса, я от вас без ума. – Гвардеец вынул из нагрудного кармана свое удостоверение и карандаш. – Вот тут, прямо на обложке.

«Гениальная актриса» снисходительно дернула плечиком и выполнила просьбу. Гвардеец отправился дальше, на поиски беглецов. Омарейл и Даррит переглянулись.

– Спасибо, Шторм, – проникновенно произнесла принцесса.

– Замолчи, – бросила та. – Мне не нужны твои благодарности. Я сделала это, только чтобы узнать, во что ты вляпалась!

Прежде чем сойти у переулка Иетихона, Даррит действительно открыл Шторм часть правды:

– Мираж в розыске с тех пор, как сбежала из школы. Один из гвардейцев узнал ее и объявил погоню.

Шторм спустила защитные очки на шею. Ее глаза горели.

– Но почему? Почему ты в розыске? Почему сбежала? – спросила она.

И принцесса ответила:

– Потому что я не та, за кого себя выдаю, – заявила она. – Но сказать, кто я, не могу. Надеюсь, впрочем, что ты все же однажды узнаешь и, может быть, перестанешь меня ненавидеть.

Та хмыкнула, надела очки и бросила:

– Я тебя не ненавижу. Мне нет до тебя дела. Счастливо!

Мотор задребезжал. Машина резко тронулась с места, оставляя за собой облако пыли.

До лавки Часовщика было рукой подать, но пробраться к ней не представлялось возможным. Вероятно, из-за близости площади Храма Света толпа здесь была слишком уж возбужденная: многие были настроены чересчур агрессивно, и никто не хотел уступать свое место. Попав в поток идущих к площади, Даррит и Омарейл могли лишь следовать за народом.

До появления Севастьяны и Бериота оставалось несколько минут. У Храма Света, как говорили ордорцы, негде было воткнуть копье.