Пол выбрался из-под одеяла, тихонько прошел в ванную и, встав перед зеркалом, принялся разглядывать свои лохмы и бороду. На него смотрел отшельник, одичавший в горах. Растительность не скрывала уродливые шрамы, зато определенно сокращала число праздных любопытных, пытавшихся втянуть Мастерсона в разговор, когда ему случалось наведываться в поселок.

Пол взял ножницы, но в последнюю секунду заколебался. Борода казалась ему старым другом, с которым жаль расставаться. Теплым другом.

Но он должен выйти из затворничества и помочь друзьям. Пол надеялся, что все его прежние отговорки были только словами. Даже если бы ничто не угрожало его собственной семье, он помог бы найти их мучителя. По крайней мере ему очень хотелось так думать. Найти Флетчера – задача почти невыполнимая, а взять его живым – и вовсе немыслимая. Бешеная собака не так опасна и непредсказуема, как Мартин Флетчер. Однажды его взяли живым... и ничего хорошего из этого не вышло.

Но угроза, нависшая над семьей, требовала от Пола действий. Как он сможет жить с мыслью, что отвернулся от близких в трудную минуту? Может быть, опасность и не угрожает, а может быть, и угрожает. Он не имеет права рисковать. Он мог бы защитить их здесь, но они не поедут в Кларкс-Риволд. А так он сделает все необходимое, не показываясь им на глаза, и вернется в горы. Они даже не узнают, что он куда-то уезжал. Он будет настаивать, чтобы им ничего не сообщали о его временном возвращении к цивилизации. Он любит их, но ему не вынести еще одну встречу с ними. Сама мысль об этом отзывалась сердечной болью.

Пол смотрел на свое отражение и пытался вспомнить, как выглядело это лицо раньше, до ранения. Он так привык к своему теперешнему виду, что гладкое, без шрамов лицо прежнего Пола Мастерсона казалось теперь ненастоящим. Оно принадлежало человеку из другой жизни. Оно напоминало о Мартине Флетчере. Пол только теперь осознал, что на самом деле мысль о Флетчере не оставляла его никогда.

Он познакомился с Флетчером, когда пришел в управление из департамента юстиции. Флетчер считался экспертом по терроризму и проводил занятия с элитным подразделением УБН. Дюжий бывший десантник, получивший специальную подготовку, он достался управлению в подарок от ЦРУ. Флетчеру доставляло удовольствие причинять людям боль. Он как-то заметил в разговоре с Полом, что допросы третьей степени редко проводят в целях получения информации. «Чаще всего клиента обрабатывают не ради того, чтобы что-то узнать, – объяснил он, – а для того, чтобы он мог поделиться своими впечатлениями с сообщниками. Отделаешь его как следует и отпускаешь – пусть посмотрят, на что ты способен».

Пол никогда не любил Мартина Флетчера. Не то чтобы Флетчер не умел бывать обаятельным, когда того хотел. Просто его личности чего-то недоставало, и это с самого начала настораживало Пола. В первую очередь Флетчеру недоставало сострадания. Кроме того, у него начисто отсутствовало чувство локтя. Но самое главное – Мартин был эмоционально ущербным. Он не испытывал настоящих чувств, он их имитировал, играл. И еще глаза... Тусклые, безжизненные...

Флетчер вошел в состав группы Пола и добился этого, используя какие-то свои рычаги. Пола это назначение не обрадовало, но ему объяснили, что группе нужен объективный наблюдатель, человек, который хорошо ориентируется в обстановке и уже имел дело с латиноамериканскими наркобизнесменами. Флетчер честно выполнял свою часть работы, за ним не замечали ничего подозрительного. Но стали происходить странные вещи. Глубоко законспирированные агенты начали исчезать. Большинство из них вплотную приблизилось к двум основным синдикатам, базировавшимся в Колумбии. Двое работали в Мексике, выявляя коррумпированных правительственных чиновников.

Мартин Флетчер каким-то образом добывал секретную информацию. Пол был уверен, что Флетчер покупает ее или, возможно, получает посредством шантажа. Пол изложил свою версию в докладе и поделился ею с начальством. Начальники знали, что у наркосиндикатов есть свой человек в УБН, но надежных доказательств получить не могли. Пол не сомневался, что это Флетчер. Нутром чуял. Но доказательства так и не всплыли. Тогда сверху пришло указание ликвидировать утечку. И Пол ликвидировал ее, сфабриковав против Флетчера улики. Мартина арестовали и осудили. Пол почему-то решил, что этим все кончится. В большинстве случаев так оно и выходило.

Мартин Флетчер возненавидел Мастерсона. Пол был лично виновен в его аресте. Из-за Пола Мартин впал в немилость. Смерти Флетчер не придавал большого значения, потому что в мире, где он обитал, смерть была на каждом шагу. Она всегда была результатом выбора, или просчета, или нехватки нескольких секунд. Флетчер был хищником, для него существовал один закон – пожирай сам или сожрут тебя. Жизнь в его мире зависела от знаний, от быстроты рефлексов, отсутствия совести, безошибочной интуиции и умения все рассчитать. Если бы Пол приказал убить его, с точки зрения Мартина это было бы понятно и даже простительно. Но Пол сокрушил его и унизил.

Пол всегда знал, что, если слухи о смерти Флетчера ложны, Мартин рано или поздно явится за ним. В голову вдруг пришло, что и убийства, совершенные Флетчером, и его признание имели целью выманить его, Пола, и заставить вступить в игру. Ведь Мартин за последние годы мог убить его не раз. Вероятно, ублюдок рассчитывает убить родных Мастерсона на глазах у самого Пола. Это вполне в его духе. Если убийца действительно Флетчер, Полу с ним не справиться. Его можно одолеть только командой, и то если правильно подобрать людей.

Пол закрыл глаза и попытался вызвать в памяти облик Флетчера. В воображении Мартин превратился в существо из фантастического романа – десяти футов ростом, с рефлексами кугуара и силой гидравлического механизма. «Был ли хоть один день за эти шесть лет, чтобы Флетчер не мелькнул у меня в мыслях, не отравил мне самое приятное воспоминание?» Пол боялся его, боялся всем нутром. Может быть, страх был первой в ряду причин, заставивших его прятаться в глуши. Мастерсону казалось, что Мартин Флетчер перерезает одну за другой нити, что привязывали его, Мастерсона, к жизни.

Пол Мастерсон в последний раз посмотрел на бороду, прижал ножницы к подбородку и свел вместе концы. «Первый рубец – самый большой», – подумал он, глядя, как здоровый, с птичье гнездо, клок волос падает в ванну.

Солнце только-только зажгло ярко-багровую полосу у горизонта, а Аарон уже оделся и пришел на кухню варить кофе. Он возился с алюминиевой электрокофеваркой, когда что-то мелькнуло за окном. Аарон шагнул к двери и столкнулся на пороге с Полом Мастерсоном. Волосы племянника были зачесаны назад, а от растительности на лице остались только длинные, подкрученные вверх усы. Аарон открыл пошире дверь, и Пол вошел в кухню.

– А, Пол! Черт возьми, сынок, я видал и более счастливые физиономии – в проктологическом отделении.

– Как хорошо пахнет кофе!

– Полагаю, ты желаешь его отведать? – Старик нахмурился. – Ты никогда не приходишь просто так. Держу пари, ты хочешь вылакать верхушки с пенкой.

– Дай мне пригорелой жижи со дна, как ты всегда делаешь.

– А где твои приятели? Наверняка дрыхнут. Они похожи на настоящих профессионалов по части потребления виски. Да ты и сам, видать, немало принял. – Старик налил две чашки кофе, поставил кофейник на плиту и сел. – Осторожно, горячий!

– Ну и хорошо. Может, у меня с языка слезет верхний слой и пропадет этот дурацкий привкус, – сказал Пол, сделав осторожный глоток. – Джо Маклин здорово накачался. А Торн пить не умеет. Алкоголь плохо на него действует.