— Меня сейчас больше заботит безопасность лекарства.

— Да, вы упомянули об этом по телефону. Но мы, как и положено в ходе испытаний, весьма тщательно наблюдаем за всеми пациентами.

— Не сомневаюсь. Не замечали ли вы каких-либо негативных последствий?

Исследуя болезнь Альцгеймера, я узнал, что о всех негативных последствиях приема лекарства врачи должны сообщать немедленно.

Нетербрук некоторое время внимательно на меня смотрел, словно решая, стоит ли отвечать на мой вопрос. Затем встал, подошел к канцелярскому шкафу и извлек из него папку.

— Сейчас посмотрим. В нашем эксперименте принимали участие тринадцать пациентов. За год, в течение которого проводились испытания, мы имели два осложнения. У одного пациента случился инфаркт миокарда, а у другого появились признаки диабета. Но поскольку мы имели дело с престарелыми пациентами, этого можно было ожидать. И все они, к счастью, выжили.

— Не наблюдали ли вы инсультов?

— Инсультов? — Он заглянул в папку. — Нет. Ни одного.

— Вы не заметили ничего такого, что могло бы вызвать у вас обоснованную тревогу?

— Если бы у меня был повод для тревоги, то я немедленно поставил бы об этом в известность «Био один». Разве не так?

— Ну, конечно, доктор Нетербрук. Благодарю вас за то, что согласились потратить на меня время.

Ощущая, что в глазах достойного доктора я выглядел несколько глупо, я вышел из здания медицинского центра, сел в машину и поехал в город Спрингфилд, расположенный в самом центре Массачусетса. Я надеялся, что задавал правильные вопросы. Однако если среди участников испытаний случаев инсультов не наблюдалось, то характер вопросов вообще не имел никакого значения.

В Спрингфилде располагалась клиника, специализирующаяся на изучении болезни Альцгеймера. Принявший меня доктор Фуллер оказался длинноногой блондинкой лет тридцати двух с роскошными ресницами. Сначала я пожалел доктора Фуллер, бесполезно гибнущую в обществе старцев, но, немного поразмыслив, решил, что когда мне стукнет восемьдесят, то скорее всего я буду думать совсем по-иному. Она говорила, точнее, мурлыкала с нежным южным акцентом, и я с трудом сосредоточился на сути слов.

Я узнал, что один из ее пациентов, участвующих в клинических испытаниях, получил небольшой инсульт примерно через девять месяцев после начала приема препарата. Еще один скончался от бронхиальной пневмонии, что, по словам доктора Фуллер, со старыми людьми иногда случается.

Итак, один инсульт на двадцать три пациента. Это ничего не доказывало.

Затем я отправился в Хартфорд на встречу с доктором Питом Корнинком. Доктор оказался жизнерадостным человеком с большой бородой и вьющейся над ушами шевелюрой цвета стали.

Один из его шестнадцати пациентов жаловался на боли в печени, а другой скончался от инфаркта миокарда.

— А как насчет инсультов? — поинтересовался я, не сомневаясь, что если таковые случались, то он мне о них обязательно скажет.

— Ни одного. По крайней мере среди страдающих болезнью Альцгеймера.

— О"кей, — сказал я и, немного подумав, спросил: — Почему вы выделили именно их?