Глава 10

Чтобы отвлечься, Глаша всю оставшуюся часть дороги развлекалась тем, что представляла себе жилище Райского. Она перебрала в уме множество вариантов – от заурядной квартиры до дворца, пока не сообразила, что ни одна из картинок с Райским не монтируется.

То, каким его дом оказался на самом деле, превзошло все ее ожидания, а главное – дом и Райский словно составляли единое целое. Начать с того, что располагался дом в лесу, точнее – в старой дубовой роще. Роща произрастала хоть и на окраине, но в черте города. Глаша пару раз проезжала мимо, но ей и в голову не приходило, что в этой роще кто-то живет – с дороги дом совершенно не было видно. Зато она прекрасно помнила коттеджный поселок, притулившийся на опушке, как слон, присевший на цветочную клумбу – в том смысле, что скопище огромных уродливых домов было здесь так же неуместно.

От поселка они свернули в лес по широкой асфальтовой дороге. Каким образом Райскому удалось пробить разрешение на строительство в таком месте, оставалось загадкой. С одной стороны, сей факт являлся явным выпендрежем и вызывал у Глаши неприязнь, с другой – место и впрямь было прекрасным.

Дорога упиралась в ажурный кованый забор, огородивший часть рощи. Чугунное литье, как ни странно, ничуть не портило пейзаж, прекрасно сочетаясь с могучими стволами старых деревьев и кружевом золотисто-бронзовой осенней листвы.

За забором весь подлесок был удален, земля засеяна травой, зеленой даже в это время года. Судя по отсутствию опавших листьев, кто-то следил за участком.

Дом напоминал уменьшенную копию средневекового замка. Глаша понимала, что он выстроен не так давно, но это не нарушало иллюзию таинственности. Стены, сложенные из плохо обтесанного серого камня, были увиты диким виноградом, листья которого из густо-зеленых уже успели окраситься красным, отчего создавалось впечатление, что на замок набросили красное бархатное покрывало. В узких окнах-бойницах горел желтый свет, но дом не выглядел от этого приветливее.

Глашу удивило полное отсутствие перед домом цветов или другой декоративной растительности. Очевидно, таким было желание хозяев, поскольку раз уж садовник имелся, он вполне мог бы разбить у входа парочку клумб. Однако вокруг произрастали лишь трава да мох.

Это был чисто мужской дом. Одно из двух – либо жена Райского полностью разделяла его вкусы, либо он был из тех, кто плевать хотел на чье-то мнение.

В холле Глаша окончательно убедилась в том, что попала в совершенно необычное место: прямо из стены росло корявое, лишенное коры дерево. Переплетенные между собой голые ветви тянулись к потолку и врастали обратно в стены. Девушка не сразу разглядела, что в огромном дупле оборудована самая обычная вешалка. Райский снял куртку, помог раздеться Глаше и сунул одежду в дупло.

Возле стен разместились еще две внушительные коряги. Одна из них, покрытая шкурой какого-то животного, служила чем-то вроде кресла, из другой торчал целый сноп какой-то травы с крупными рыжими метелками вроде тех, с которыми дети играют в «петушок или курочка».

Все вместе больше всего напоминало пещеру людоеда, если бы не медная, тщательно начищенная антикварная люстра под потолком в виде колеса со свечами-лампочками. Такая люстра была бы людоеду не по карману.

– У вас странный дом, но он вам подходит.

Глашин комплимент возымел странное действие. Райский сморщился как от зубной боли, и девушка решила впредь помалкивать.

Они прошли через гостиную, выдержанную в бордово-золотых тонах. По стене карабкался еще один ветвистый ствол, брат-близнец того, что в холле. Сама обстановка была совершенно иной: портьеры из бархата и золотой парчи на стрельчатых окнах, еще одна медная люстра со свечами, только более массивная, подвешенная к потолку цепями, и бархатный пурпурный диван, заваленный разноцветными подушками, похожий на огромный экзотический цветок, распустившийся среди высохших веток.