«Ничего себе, – подумала Глаша. – В одном случае «все» – это какие-то полквартиры, в другом – за этим словом скрывается целое состояние».

– Странно, что Бэлла оставила старое завещание вместо того, чтобы составить еще одно. Она не вносила никаких изменений?

– Нет. Ничего не менялось.

– Ничего не понимаю.

– Не вы одна.

– Кто-то еще интересовался этим вопросом?

– А как вы думаете?

– Да никак я не думаю. Говорите яснее.

Олег вздохнул и терпеливо пояснил:

– Разумеется, завещание интересовало того, к кому имело непосредственное отношение.

– Ее сестру?

– Ее мужа, которого, простите за выражение, оставили с носом.

– И что же он сделал?

– Устроил скандал, разумеется. Он усомнился в том, что завещание подлинное, а когда подлинность его была установлена, попытался его опротестовать на основании того, что мы с Эллой вступили в сговор. Честно говоря, мы попали в трудное положение. Бэлла была мертва и не могла подтвердить свою волю, а ее муж разбушевался не на шутку.

– Сочувствую, – проговорила Глафира, хорошо представляя себе, что может натворить Райский в гневе. А она-то полагала, что он воспринял казус с завещанием философски. Хотя в такой ситуации трудно оставаться философом: он во второй раз лишился всего своего имущества. Понятно, почему он так ненавидел Эллочку.

– Павел Аркадьевич попытался перекрыть нам кислород, – продолжал тем временем Олег. – С помощью своих связей он распустил слух о нашей неблагонадежности, а в нашем деле репутация – главное. Лишившись ее, мы лишились большинства крупных клиентов.

– Однако ваш офис не производит впечатления бедствующего, – осторожно заметила Глаша.

– За это следует благодарить Эллочку – нашего доброго ангела.

– Сестра Бэллы стала вашим спонсором?

– Вот именно. Таким образом она чтит память о своей сестре. В конце концов, именно благодаря ее решению Элла из золушки превратилась в настоящую королеву. Даже сейчас Элла продолжает нас поддерживать.