Пройдя вдоль стены, Глафира задержалась возле изящного антикварного бюро, а потом полностью сосредоточилась на книжных полках. Подборка книг в комнате Карины показалась ей неожиданной. Глаше было известно о Карине совсем немного. Она знала, что та училась в каком-то институте и ничем особенным себя не проявляла, кроме того, что исправно помогала матери. Полки с книгами заставили Глафиру задуматься.

Вполне возможно, это были вовсе не ее книги. Карина жила здесь временно и совсем недавно, так что выводы делать было рано. Книжки были зачитанными, большей частью – в недорогих бумажных обложках. Их объединяла только тематика. Все они были посвящены театральному мастерству…

Карина завозилась в постели, и Глаша оглянулась на нее. Девушка перевернулась на бок и по-детски засунула под щеку ладонь. Дышала она глубоко и ровно. Глаша вернулась к книжным полкам.

Одна из книг сразу же привлекла ее внимание. Кроме того, что она не имела на корешке никаких надписей, ее переплет явно был выполнен из тонкой дорогой кожи. Стараясь не шуметь, Глаша вытащила книгу с полки и выяснила, что перед ней – ежедневник. Не похоже было, что такая вещица могла принадлежать Карине.

Испытывая неловкость, Глаша все же решилась открыть первую страницу и обнаружила сделанную красивым, округлым почерком надпись: Бэлла Райская.

– Пожалуйста, не говорите Павлу Аркадьевичу, что нашли это у меня, – виновато прошелестел за спиной Глаши Каринин голос.

Обернувшись, Глаша наткнулась на ее полный раскаяния взгляд.

– Откуда он у тебя? – спросила она удивленно.

– Я не крала его. Правда. Я нашла его совсем недавно, когда разбирала мамины вещи. Как он попал к ней – не знаю. Раньше я его не видела. – Приподнявшись, Карина села в постели, низко опустив голову и нервно кусая губы. Сейчас трудно было поверить, что совсем недавно девушка страдала от жестокого похмелья. Молодой организм справился с неприятностью в рекордно короткие сроки, и девушка была хороша, как никогда. Только вот лицо, почти полностью занавешенное волосами, было очень грустным. В глазах стояли слезы. Глаша чувствовала себя виноватой. В конце концов, она тоже поступила некрасиво, роясь в чужих вещах, а эта дурочка еще и оправдывается.

– Прости, я не должна была трогать твои вещи. Разумеется, я никому не скажу про дневник. – Глаша потянулась, чтобы положить ежедневник на место, но Карина остановила ее:

– Это вовсе мне не принадлежит, – запротестовала она. – Нужно было вернуть Павлу Аркадьевичу дневник его жены сразу, как только я его обнаружила, но я… Я не знала, как это сделать, чтобы он не подумал обо мне плохо. Ведь он мог подумать, что это я украла его, верно? Сначала я собиралась вообще выкинуть его, но у меня не хватило духу, – пожаловалась девушка.

– Ты читала его?

– Да, – прошептала она убитым голосом. – Трудно было удержаться. Но вы знаете, там нет ничего особенно интересного…

– А что ты рассчитывала там обнаружить?

Карина прикусила губу почти до крови и нервно оглянулась, словно боялась, что их подслушивают.

– Я думала, что смогу узнать что-то о Павле… Аркадьевиче. Он мне очень, просто ужасно нравится! – выпалив это, девушка взглянула на Глашу с отчаянной храбростью. Та усмехнулась.

– Это заметно невооруженным глазом. Только непонятно, если тебе нравится Павел Аркадьевич, тем более ужасно, то с какого боку здесь Гоша?

– Ну, это совсем другая история, – протянула девушка снисходительно.

– Вы с ним были как брат и сестра? – не удержавшись от сарказма, подсказала Глафира.

– Да. То есть – нет. Не совсем так. Гоша был влюблен в меня еще со школы. Мы выросли в одном дворе. Он даже предлагал мне выйти за него замуж, когда мы стали… взрослыми. Но мне он уже давно не нравился. Я люблю Павла Аркадьевича, мне с ним интересно.