Боль накатывала волнами. За стеной бесновалась собака, её яростный, захлебывающийся рев рвал сознание острыми раскаленными крючьями. Мысли путались, пятна человеческих силуэтов перед глазами сменяли какие-то рогатые рожи, но все же разум цеплялся за разговор. Я понимал, что говорят обо мне, но… Зачем-то я им нужен. Значит, не добьют. Жаль…

Серые пятна расступились, голубое приблизилось, увеличилось, запахло цветами…

– Он в сознании! – в голосе женщины мелькнули удивленные нотки, затем моего лба коснулась ледяная ладонь и боль отступила! Не вся, но я почувствовал ноги. Прохладный камень стены, текущие по спине липкие капли…

– Ты слышишь меня? Если да, то кивни! – не убирая руки, произнесла незнакомка.

Я послушно пошевелил головой, и очередной приступ боли прострелил позвоночник. Тело дернулось, синее пятно отпрянуло…

– Он умирает?! – бесцветным голосом поинтересовался второй мужчина.

– Нет. Слишком много Тьмы… Сейчас…

Женщина вновь приблизилась. Шею обожгло холодом, ледяная волна прокатилась по всему телу и… Боль, вдруг, ушла. Совсем… Собачий лай за стеной затих.

– Все! – отстранившись, произнесла незнакомка. – Ошейник Гремма блокирует Тьму. Я отрезала его от Силы. Сейчас он придет в себя.

«А голос у нее волшебный», – мелькнула в голове мысль, когда я, уронив голову на грудь и тяжело дыша, пытался собрать воедино разбегающиеся мысли. Захотелось спать, но уже в следующую секунду меня грубо схватили за подбородок, голова дернулась вверх так, что лязгнули зубы:

– Красноглазый! – рявкнул на ухо мужчина и, добавил, четко разделяя слова: – Говори, кто тебя к нам послал и где остальные?!

Зрение восстановилось, и я увидел перед собой надменную физиономию говорившего. Правильные черты лица, прямой нос, длинные, темные волосы. На голове серебристый конический шлем с отложенной в сторону маской. Не из простых, слишком уж как-то все ровно и правильно…

– Куда «к вам»? – поморщившись от звука его голоса, переспросил я, но из пересохшего горла вырвался лишь нечленораздельный хрип, который спустя мгновение перешел в затяжной кашель.

Мужчина поморщился, отпустил мой подбородок, отступил, обернулся к женщине и спросил:

– Что он сказал?

– Мы это узнаем, если вы дадите ему воды, – спокойно ответила та. – Распорядитесь, Ханс.

Примерно через минуту в камеру прибежал солдат с полным ковшом воды и без церемоний ткнул его кромкой мне в зубы. Плевать! Так жадно я не пил никогда в жизни. Закончив пить, потряс головой, поднял взгляд и наконец увидел ее…

Девушка была нереально красива: струящееся голубое платье выгодно подчеркивало ее тонкую стройную фигуру, затейливая бирюзовая диадема на голове лишь слегка придерживала копну длинных серебристо-белых волос, а ее огромные глаза… Я никогда не видел таких больших и выразительных глаз… Заметив мой взгляд, она, едва заметно кивнув, попросила:

– Назови свое имя! – и этим вопросом загнала меня в ступор.

Казалось бы, что тут такого, но я не помнил… Не помнил ничего – ни кто я, ни откуда, ни имени…