Я ошеломленно смотрю на нее.

– Разве королева даст разрешение на такой брак?

Она резко выдыхает, будто желая погасить свечу, и я почему-то дрожу от холода.

– Да нет, это я так, – говорит Бесс. – Скажи, много ты платишь своему главному управляющему? Я слышала, лондонские работники обходятся дорого.

Она меняет тему, и я позволяю себе забыть о ее словах. Лев на задних лапах отлично отображал суть тети Бесс, но неизвестно, где в итоге окажется она и ее семья.

Перед уходом я показываю ей весь свой маленький домик, от комнат прислуги на чердаке до своей спальни и покоев внизу. Она восхищается моей библиотекой, трогает большую кровать с четырьмя столбиками.

– Все очень хорошо, – заявляет Бесс, как разбогатевшая женщина в разговоре с той, что потеряла, но вернула свое имущество.

Веду ее в столовую, хвалюсь серебром в буфете. За столом можно разместить двадцать человек, а в зале внизу помещается целая сотня. Иногда я устраиваю роскошные обеды и приглашаю кого захочу. Мистер Ноззл тихо наблюдает за тем, как мы любуемся моими сокровищами.

В кухонных помещениях я демонстрирую Бесс вертел в камине, угольный поднос для подливок, хлебные печи, а за ними – кладовые, комнату для мяса, деликатесную кухню, маслодельню, погреб, пивоварню и хранилище.

– Настоящий дом, – говорит тетя, будто раньше думала, что маленький человек вроде меня уместится и в кукольном домике.

– Да, – соглашаюсь я. – Это мой дом, и я долго к нему шла.

За домом есть конюшня, и я езжу верхом, когда мне захочется. Езжу так далеко и так долго, как пожелаю. Никто больше не прикажет мне гулять только до ворот или смотреть на небо через маленький стеклянный квадратик. Я вспоминаю мою милую и глупую сестру Катерину, бесконечно преданную мужу, отважно защищавшую его и детей. Вспоминаю моего мужа Томаса Киза, которого держали взаперти, как медведя в Брадгейте, – огромного прекрасного зверя, страдающего в тесноте из-за жестокости хозяев. Вспоминаю о Джейн и ее решимости высказываться в защиту Господа, когда она могла легко промолчать и сохранить себе жизнь. Каждая из нас выбрала свою судьбу.

Я рада, что не отдала предпочтение смерти мученицы, как Джейн, и что не умерла от безысходности, как Катерина. Рада, что полюбила Томаса и до сих пор люблю. Рада, что Елизавета не уничтожила меня, что я ее победила и ни о чем не жалела, что моя маленькая жизнь маленькой женщины стала такой важной.

Я расправляю черное платье. Постоянно ношу траур, как почтенная богатая вдова. Мария, королева Шотландии, надевала черный наряд, расшитый серебряными и золотыми нитями, в качестве свадебного – вот каково быть элегантной вдовой! Каково быть королевой. Под черной парчой я ношу алую нижнюю юбку, как и Мария, и яркие цвета мелькают, когда я хожу по своему чудесному дому или по улице. Красный – цвет сопротивления, цвет жизни, цвет любви. Это мой цвет. Я буду носить черное расшитое платье с красной нижней юбкой до самой смерти, а если бедная, лишенная любви Елизавета к тому времени все еще будет на троне, она точно устроит мне великолепные похороны, подходящие для последней принцессы из рода Тюдор.

Примечания

1

Шестая и последняя жена Генриха VIII.

2

Протестантка, которую пытали и сожгли на костре за веру.

3