– Всяко помогу! – Хвостин засмеялся. – Ну и хитер ты, Иване Петрович. Недурно, недурно придумал, очень даже недурно. Кого б только отправить – дело тайное, непростое, тут не всякий подойдет, нужен человек, которому как себе веришь. А ну-ка словят литовцы или немцы да велят пытать? Опасное дело… Но, видит Бог, интересное… – Думный дворянин искоса посмотрел на гостя.

Раничев усмехнулся:

– Ну-ну, договаривай, Дмитрий Федорович. Чую, меня решил послать?

– Так ведь тебе не впервой… Испанию вспомни! Опыт в таких делах – всего важнее. Да и предан ты не на словах. – Хвостин прищурился. – Вотчина у тебя тут, жена, детишки. Не предашь, вернешься с успехом.

Иван притворно вздохнул, а думный дворянин наполнил кубки:.

– Вот за это и выпьем.

Выпив, налили еще – вино и в самом деле было славное, терпкое с чуть горьковатым привкусом.

Хвостин от лица князя клятвенно пообещал Раничеву не только солидное денежное вознаграждение, но и землицы.

– Мне б с рощицей вопрос утрясти, – напомнил Иван.

Дмитрий Федорович сдвинул брови.

– Об этом не беспокойся. Присмотрим и за твоими, покуда в отъезде будешь. Теперь о деле: как добираться думаешь?

– Купцами либо скоморохами. – Раничев пожал плечами. – Людишек, немецкой речью владеющих, хорошо бы заранее здесь отыскать. Не хотелось бы нанимать, там ведь времени приглядеться не будет.

– А можно подумать, здесь будет? – усмехнулся Хвостин. – Хотя… здесь-то мы всех хоть как-то проверим. Ну еще вопросы есть?

– Есть, Дмитрий Федорович.

Раничев тут же спросил про герб – золотой зверь с короною на червленом поле.

– А какой зверь-то?

– Да кабы знать… Тевтонца сего как раз в Вильно и видели. Переговорщик. Узнать бы заранее – кто?

Хвостин вздохнул и, почесав бородку, стукнул три раза в дверь. Появился слуга, все так же бесшумно, думный дворянин что-то тихо приказал… слуга, поклонившись, исчез… И через некоторое время в горницу вошел старинный Иванов знакомец старший дьяк Авраамий. Все такой же нескладный, недотепистый, длинный, с узким тонкогубым лицом типичного интеллигента и прическою, которую в далеком детстве школьные друзья Раничева характеризовали как «я упала с самосвала, тормозила головой».

Иван встал с кресла:

– Рад тебя видеть, друже.