Вид у него виноватый, может, даже немного испуганный. Мне приходит в голову, что он мог что-то украсть. «Добыть» в терминах нашей новой реальности.

– Если это что-то, за что ты хочешь получить прощение, то ты его получил, – говорю я. Судя по его виду, ему все еще ужасно не по себе. Мне надо на что-то его переключить. – Лучше расскажи мне, что было в том номере в мотеле.

Потому что с этим я все еще не примирилась, а мне надо это сделать, чтобы можно было забыть.

– О! – Он уже зашнуровал кроссовки. Надавливая на носок, он рисует на выстланном сеном земляном полу овал. – Так, чушь. В номере было полно электроники. Телевизоры и ноуты, игровые приставки и все такое.

– Трупов не было?

– Нет. – Второй овал, чуть сдвинутый относительно первого, так что у него получилась сплюснутая буква «х». – Но все было пыльное, как будто туда давно никто не заходил.

– Так что тот, кто все это там сложил, наверное, умер.

– Наверное, – соглашается он.

Третий овал. Его нога работает как очень медленный спирограф[15].

Я обвожу взглядом сарай. Еще несколько человек копошатся там и сям, готовясь начать день. С тех пор как мы здесь, я слышала уже не меньше десяти разных объяснений начала чумы, но большинство сходятся на том, что это было как-то связано с добычей газа. То ли этот процесс освободил доисторический патоген, то ли произошло распространение искусственного токсина. В числе самых активных сторонник теории добытого из недр патогена – та старуха-индианка, которая сейчас стоит у входа в сарай. Она машет нам, а потом берет за руку маленькую белую девочку лет четырех-пяти, которая всегда держится рядом с ней.

– Или тот, кто все там собрал, сейчас здесь, – говорю я Бреннану.

– Майя!

Его взгляд меня ранит.

– Это не исключено, Бреннан, – говорю я мягко. – Или в любой из дней тут могут объявиться люди, похожие на тех двоих из супермаркета. Нам надо быть готовыми ко всему. Это – хорошее место, но не сказочная страна, и если человеку удалось сюда попасть, это еще не говорит о том, что он хороший. – Убедительный пример: я сама. – Так что не расслабляйся. – Он ерзает. – Бреннан, обещай мне! – требую я.

Потому что я не выдержу, я не могу потерять единственного человека, который что-то для меня значит.

– Обещаю, Майя.

– Спасибо, – говорю я. – А теперь мне пора. Я сегодня отвечаю за завтрак.

– Тебе везет, – завидует Бреннан. – Я весь день рублю дрова.

Голос у него такой печальный, что я невольно слабо улыбаюсь, изумляясь тому, насколько легко он восстанавливается, если рубка дров уже кажется ему обузой.

– Это приятнее, чем делать омлет на триста незнакомых людей, – сообщаю я ему. – Я буду работать рядом с тобой, как только рука заживет.