Живу по милости Божией. Избёнка покрыта и одежонка пошита.
В Лавре я не был давно. И прямо скажу: охоты нет. Все новые и люди, и порядки. Всё натянуто, надуто, чопорно. Так потихоньку живу, служу.
Молись о мне.
Целую братски
недостойный Архим. Алексий.
P. S. Кланяюсь Мари и Николаю Хлебному»
Архимандрит Алексий (Казаков) умер раньше о. Павла, в 1988 году, похоронен где-то на своем приходе. Потому-то так часто повторял отец Павел: «Я — последний..», что не только пришлось ему поминать всех усопших друзей и близких своих, быть свидетелем целого века, но постепенно он действительно оставался почти единственным носителем старого православного духа — духа удивительного, теплого, совсем домашнего.
Одна из самых характерных особенностей отца Павла — где бы он ни был, всегда первым делом своим считал отдать долг памяти «прежде усопшим отцам и братиям нашим» — служил молебны и панихиды на могилах как прославленных, так и безвестных подвижников благочестия. Всегда был неутомимым паломником, молитвенником и исследователем одновременно.
«Был и молился в Псково-Печерской обители 24 июля 1959 года, — сделана запись в батюшкином дневнике, — Исповедывался у иеросхимонаха Симеона. Участвовал за Богослужением. Священник Павел Груздев».
Несколько дней живет он в монастыре, изучая его историю и святыни. Многое связывает Псково-Печерскую обитель с древним Великим Новгородом и с родной мологской землей. Отец Павел переписал от руки Акафист и службу преподобному Корнилию, Псково-Печерскому чудотворцу, замученному царем Иоанном Грозным в 1570-м году, когда после казни Великого Новгорода царь двинулся на Псков. «Сей Акафист и служба преподобному Корнилию списаны в Псково-Печерском монастыре 26 июля 1959 года, — отмечено в дневнике о. Павла. — Списал многогрешный и недостойный священник Павел Александрович Груздев. Молитвами святого преподобномученика Корнилия помилуй нас, Господи!»
Должно быть, и Акафист Пресвятой Богородице ради чудотворный иконы Ея «Умиление» Псково-Печерской, и Акафист Преподобным Псково-Печерским первоначальникам и старцам, устроителям обители, также, как и многочисленные тропари, кондаки и молитвы Псково-Печерским чудотворцам, списаны отцом Павлом с церковных книг Псково-Печерского монастыря. Кое-где он прямо указывает на это: «Молитва со службы преподобной Вассе в Псково-Печерской обители».
Период оживления церковной жизни в России в военные и послевоенные годы был недолгим. В конце 50-х снова один за другим стали закрываться храмы. Это гонение на Церковь было более скрытым, чем в 20–30 годы, но духовный урон от этого не становился меньше. Вскоре после возвращения своего из Псково-Печерскои обители отец Павел услышал нерадостную весть: Воскресенский храм села Борзово Рыбинского района подлежит закрытию…
Глава XI. «Уж ты ветка бедная, ты куда плывешь?»
Кажется, еще в раннем детстве началось странничество о. Павла — в годы первой мировой войны, когда его, как старшего, отправила мать по дворам куски собирать, уже тогда, в четырехлетнем возрасте, дорога привела его к храму — в Мологскую Афанасьевскую обитель. А потом — Новгород, Молога, Тутаев, уральские лагеря, Се-нерный Казахстан… Словно невидимая мощная сила гонит его из одной разгромленной обители в другую, из родного отечества на чужбину, из храма — за колючую проволоку…
Враг ежедневно гонит
Веру, надежду, любовь.
Гонят тебя, моя вера!
Гонят тебя, надежда!
Гонят тебя, любовь!
Каким-то чудом — всемогущим промыслом Божиим — успевает Павел Груздев принять священство от руки такого же на склоне лет рукоположенного церковнослужителя, архиерея Исайи, в короткий период «оттепели» церковной жизни. И вот, не прослужив и двух лет в Воскресенском храме села Борзово, вынужден оставить свой приход, оставить храм на медленное умирание.