Рэй успокоился.

Безвольно отмахнулся от ребят, мол, делайте что хотите. И пошел следом за Мистом. Придержать все-таки. А то вдруг опять упадет.

И сейчас Рэй остановился напротив десятки, протянул руку, провел пальцами по краске. Она не стерлась, даже не поблекла.

— Чем тебя Ким написал? — задумчиво пробормотал Рэй. Сел рядом, подперев плечом Пирамиду и уставился вдаль, в бесконечные оранжевые пески. Почти у самого горизонта черной точкой виднелась База.

— Теперь он вцепился в детей, Ив, — сказал Рэй, глядя вдаль. — Что ему дети-то сделали? Может, я чего-то не понимаю, но он ведь не рассказывает. Он ничего не рассказывает, и я не знаю, как ему помочь.

«Ты уверен, что ему нужно помогать, землянин?» — спросил бы Ивор. Спросил бы насмешливо и жестко, так, как он говорил всегда, когда дело касалось Кима. Ивор не любил Кима. Это у них было взаимно, с самой первой встречи, с первого, так сказать, взгляда.

Рэй прищурился, глядя вдаль. Хотелось щуриться, а то и вовсе закрыть глаза. Сказывались старые травмы и нервные срывы. Кто бы мог подумать — Рэю казалось, он еще молод и полон сил. Ему двадцать с копейками, на Земле вон до ста живут! Но Цитрус считал иначе. Цитрус давил на голову. С местным давлением всегда было что-то не то. Судя по показателям, Цитрус должен был максимум — вызывать легкое головокружение. Но он давил.

Здесь было душно, песок скрипел на зубах, казалось, что песок уже давно и в легких, и в горле, что дыхание — хриплое, шершавое. И дышат они — песком. И сами — песок. И никакие маски не помогали. Мэй обматывался шарфом так, что только глаза были видны. Гоша гуляла в маске, прикрывающей нижнюю часть лица. Зак только всегда был открытым. Всем, всему и Цитрусу в том числе. Но что с Зака взять — он местный. Привычный.

А вот Рэй так и не смог привыкнуть. Ему казалось, что они все тут, с местным давлением и в местном песке, понемногу сходят с ума. Что Мист сходит, а Рэй этого не замечает, потому что сам сходит. Потому и оправдывает действия Миста. Любые действия Миста. И прикрывается мыслью, что таков, значит, план. Что Мист знает, куда ведет всех. Он ведь Гайд, ему положено знать и вести. Да, пятый год ничего толком построить на этих обломках не может, кроме маяка да пирамид, а что строит — сносит бурями, но это не он, это планета тут такая.

Мист заново колонизирует ее. Как умеет.

— Но дети ему чем мешают? — спросил Рэй. Вынул из кармана флягу и сделал глоток. Поморщился, закрутил, сунул обратно. У него с Черноффым были свои договоренности, и тот каждый раз по прибытию на дром исправно снабжал Рэя содержимым для фляг.

Учитывая, сколько Рэй выпил за эти годы, выглядеть он уже должен был в разы хуже того же Миста. И шататься так же. Но нет. Тут не пьянеешь. И плохо наутро не бывает. Будто гадкая планета вытягивает из организма весь алкоголь. Устанавливает свои правила. Рэй никогда не задавался идеей всерьез напиться здесь — не имел права. Но ему казалось, что даже если попытается — не получится.

— Я думал, — проговорил он, — Мист хочет помочь Заку. Прикидывается гадом, но хочет помочь. Но теперь он вцепился в мелкого, и мелкому он точно не собирается помогать…

И почти услышал тот самый заразительный смех Ивора.

«Джонс? — переспросил бы Ивор. — Ким Джонс? Помочь? Я смотрю, снова тупим, землянин».

И был бы прав.

Ким Джонс никогда никому не умел помогать, даже не пытался. Он умел руководить. Жертвовать. Командовать. И всех спасать в последний момент.

И обязательно так, чтоб героически. И так, чтоб всем назло.

Особенно — наварху.