Те же добродушные лица. Те же слабые, но тёплые улыбки. Тот же запах.

— Отец? Мама? — прошептал я, горько сглатывая, не в силах посмотреть им в лицо. — Вы… вы…

— Мой мальчик, ты так вырос и так изменился, — с теплотой прошептала женщина, обнимая меня еще крепче и касаясь волос. — И столько вытерпел…

— Но главное то, что ты стал сильным и взрослым, — скрипуче обронил отец, с удовольствием прищелкнув языком и внимательно оглядывая мою тёмно-алую экипировку и броню. — Добротный доспех. Я доволен…

— Да хватит тебе уже! — цокнула на него мать. — Нашел время!

И в этом кратком диалоге оказалось столько тепла, нежности и заботы, столько лет я не слышал этих пересудов, что всё моё внутреннее естество не удержалось и вновь заплакало.

— Отец, мама, Занра… Простите меня… я… Простите… Я так виноват перед вами… Мне так жаль… Я… Будь я немного быстрее, то мог бы успеть… А затем… затем я стольких убил…

— Не нужно, сынок, — с любовью прошептала Айла, а затем с нежностью заглянула мне в глаза. — Ты сделал всё, что мог. Ты делал то, что считал нужным. Ты защищал и оберегал. Теперь отпусти всё это. Мы не держим на тебя зла и никогда не держали. Ни одна мать не пожелала бы пережить подобное своему сыну. Ты водрузил на свои плечи непосильный и тяжкий груз, а после с гордостью и честью пронёс своё бремя до самого конца. Поэтому для начала ты должен простить сам себя. Тебе не за что просить прощения у нас.

— Не кори себя, сын, — усмехнулся по-доброму отец, а на его лице образовались те самые родные моему взору морщины. — Я горжусь тобой и всегда гордился. Твоя мать гордится тобой. Твоя сестра горда знать, что сделал её брат. Так не смей порочить себя этими жалкими слезами, мнимой болью и такими речами. Посмотрим на себя? Ты стал тем, кем и должен был стать, ведь каждый вправе сам вершить свою судьбу. И как твой отец я не осмелился мечтать о лучшем сыне.

— Ты гордость нашего народа, сынок, — радостно улыбнулась мать, а затем, встав на цыпочки, она с любовью поцеловала меня в лоб. — И мы любим тебя так же сильно, как и раньше. Ты ничуть нас не разочаровал. Поэтому, как и сказала наша покровительница тебе пора утихомирить бурю в своей душе и отпустить свою многолетнюю пытку, а вместе с ней и нас.

— Нет… — прошептал обреченно я, прижимая к себе Занру. — Не могу…

— Ты сын Флараса и Айлы из дома Ар-Ир! — вдруг хмыкнул тепло отец. — Так и веди себя подобающим образом. Знай только одно: ни я, ни твоя мать, ни твоя сестра не винили тебя за случившееся никогда. Не ты виноват в нашей смерти и не ты виноват в падении нашей расы, но именно ты приложил уйму сил и терпения, чтобы наши враги заплатили за содеянное. Поэтому мы можем только гордиться тем, каким ты вырос и кем стал. Будь ты хоть трижды Линчевателем Мерраввина нам всё равно. Ведь ты наш сын, Зеантар, и навсегда им останешься.

— Будь сильным, мой любимый сынок. Не вздумай никогда сдаваться, — с улыбкой зашептала мать, вновь одаривая меня и сестру нежным поцелуем. — Ты долго страдал и поднимался вновь. Так поднимись же опять и докажи всем, что это еще не всё! Ведь мы всегда будем рядом с тобой. В твоих мыслях и в твоём сердце, — добавила Айла, коснувшись своей рукой моей груди. — Мы любим тебя таким, каков ты есть. Но сейчас тебе еще рано здесь быть…

— Да! — вдруг радостно выпалила сестра, целуя меня в щеку и напоследок крепко обняв меня за шею, та виртуозно перебралась на руки к отцу. — Я тоже люблю тебя. Потому как ты лучший брат на свете! Ведь ты самый сильный. Самый лучший. И самый добрый реанорец на свете… Я буду скучать!

— Иди, сын, — подмигнул мне на прощание отец. — На той стороне есть те, кто ждёт тебя уже очень долго. Там, у тебя остались те, кому ты нужен живым. Там есть те, кто нуждается в твоём присутствии и защите. Так исполни их желания и не торопись сюда возвращаться. Выбери правильную тропу… и вернись домой…

— Я… я… Спасибо вам… Прощайте…

Единственное, что я успел сделать, так это как можно крепче обнять отца и поцеловал на прощание довольную мать и рассмеявшуюся сестру, сделал резкий шаг назад и обернулся. На миг всё вновь стихло, и я снова оказался в непроглядном мраке, а перед глазами появились те самые две тропы. Вот только вместо прямой и протоптанной мой взгляд устремился на противоположную, заросшую и извилистую. Но сделав лишь один шаг по ней, всё вокруг вдруг резко померкло и в тот же момент расцвело.

***

На моё удивление глаза распахнулись практически мгновенно, а в организме не было совсем никакой усталости, лишь толика слабости. Однако, не рассчитав сил тело рефлекторно приняло сидячее положение, отчего очертания незнакомого помещения размылись. Показалось даже, что сознание вновь покинуло меня и я со всего маху приложился затылком о мягкую подушку.

— Удивительно… — неверяще прошептал слева от меня, кажущийся знакомым девичий голос. — Хотя мама говорила, что это практически невозможно.