Договорившись с Виринеей о тренировке через несколько дней и попрощавшись, я постучал в дверь ванной.

— Эсфирь, давай поговорим. Это важно.

В ответ — осуждающая тишина.

Потом вдруг сквозь дверь показалась прозрачная морда Абубакара.

— У нас тут истерика, йо… ура. Вообще на оргазм не похоже.

— Ты какого хрена тут торчишь? Ты где должен быть? — сощурился я.

— Ладно-ладно, — поднял лапы Абу. — Я пришёл пополниться эфиром. А ты тут девочку до истерики довёл. Где твоя совесть? Может, ей главу из моего романа прочитать?

Натолкнувшись на мой хмурый взгляд, Абубакар тут же исчез в моей ладони для подпитки.

— Эй, Эсфирь, — снова постучал я. — Ты должна меня понять. Я не могу поступить иначе…

Дверь резко распахнулась.

— Там случится что-то ужасное! — бросила заплаканная Эсфирь и собралась опять захлопнуть дверь, но я её остановил.

— Всё будет в порядке. Эй! — Я насильно её обнял, поднял над полом и вынес из ванной. — Расскажи мне, что ты видела. Давай обсудим, как это можно обойти.

Её детские руки крепко обняли меня за шею.

— Это никак не обойти, дурак… — всхлипнула она.

Когда я поставил её на пол, она подняла на меня свои пронзительные голубые глаза и подала смятый обрывок бумаги, который до этого сжимала в кулаке.

Развернув листок, я увидел на нём часть рисунка.

Чёрный круг, закрашенный карандашом, а на нём — два человека, и на том, что справа — чёткая красная черта, а рядом красная клякса.

— И это всё? — Я вскинул брови. — Из-за этого столько истерики? С чего ты вообще взяла, что справа — это я? Может, это мой противник?

Губы Эсфирь задрожали.

— Кто из нас пророк? — прошептала она. — Ой, это же я…