— Мы тут как-то двадцать лет перетоптались, и ничего. Не сахар, разумеется. Но как-то все-таки жили, — пожал плечами один из спелеологов по фамилии Ворошилов. — Пока вы не пожаловали.
— Но станция теперь разрушена, — заметил Савельев.
— Я про что и говорю. Вашими усилиями. Все, финита! О.А.К.[5]больше не существует!
— А мы-то тут при чем? — вскинулся Паштет. — Ну-ка поясни, приятель.
— Наглядно? — поднимаясь, поинтересовался Ворошилов.
— Ишь ты, борзый, — взвился вслед за приятелем Треска. — Ну, налетай! В печень или бочилу?
— Да тихо вы! — не глядя, шикнул Савельев, вслушиваясь в хрипловатую речь соседа.
— Я говорю, на «Новолазаревской» остался «Крейсер Берда», — перевел слова подавшего голос Зэфа метеоролог.
— О-о-о. Да не начинай ты снова, брат, — закатив глаза, скривился Рэнди.
— Что это еще за шняга? — нахмурился поостывший Треска.
— Во время Второй мировой построили один уникальный колесный вездеход, — Макмиллан снял шляпу и, положив ее на стол рядом с кружкой, почесал бороду. — Ну вы, Россия, и деревня. А на таких рыбах плаваете.
— Полегче на поворотах! — пригрозил Батон, но его жестом остановил Тарас:
— Дослушаем. Я вроде что-то припоминаю.
— В тридцать четвертом тут, у черта на рогах исследователь и путешественник Ричард Берд искал приключений на свою грешную задницу. И в результате нашел. Сто пятьдесят тысяч баксов было угрохано в этот проект. Несусветная по тем временам сумма. Но все накрылось медным тазом. Уже в пятьдесят восьмом наши опомнились, откопали, посмотрели-пофотографировали и свалили отсюда на хрен. Еще до нас с Мичем вездеход на станцию откатили, а по миру слух пошел, что он утонул или его инопланетяне сперли. Ха!
— Его сконструировали в тридцать девятом, — взял слово Зэф. — Два двигателя по сто пятьдесят лошадиных сил вращали роторы спаренных генераторов, а трехметровые колеса приводили в движение встроенные в каждое электромоторы по семьдесят пять литров. А на крыше у него даже есть небольшой самолет, рассчитанный на пять пассажиров.
— А если полететь? — с надеждой спросил ничего не понявший Паштет, уловив только мысль про самолет. — Оседлать эту штуковину и свалить к чертям собачьим?
— Куда? — с горечью ответил Тарас. — Куда ты намерен свалить? По кругу на ледышке кататься туда-сюда? Лететь… Да и горючку-то где взять?
— К тому же нас тут далеко не пять человек, — резонно вставил Батон. — Что, жребий кинуть надумал?
— Нам тут нечего ловить, бро. Нашими силенками эту дуру мы не запустим. Это я тебе как мех говорю. Представь, — Зэф начал перечислять, загибая пальцы. — Тридцатичетырехтонный монстр длиной семнадцать метров, высотой почти в пять и шириной в шесть. Столько соляры у нас и в помине нет, а о собаках и говорить нечего. К тому же в этих местах он способен передвигаться только задом. Ухнем под лед или в расщелину — и кранты. Офигеть круто, да?
— Да уж, — понурившись, уныло пробормотал Савельев. — Перспективка.