Теперь их трое. А Боженька троицу любит. Они и оно. Скоро оно разродится и станет их маткой. Это было очень и очень странное ощущение. И одновременно приятное. Словно мать, носившая в себе ребенка и готовая вот-вот разродиться от бремени… Тело ощущало прилив новой силы. Если бы не постоянные выделения, которые с каждым часом все усиливались и вызывали боли…

Треска с усилием открыл глаза, но не увидел ничего, кроме абсолютной, всепоглощающей черноты.

Нет. Надо бороться, чувак! Ты чего, с дуба рухнул, вражине себя отдавать?

Тьма окружила его, медленно, словно бесхребетная амеба, пожирая тело клетка за клеткой. Она была такой плотной и густой, что, казалось, — бери нож да намазывай на краюху хлеба. Пальцы не слушались и были липкими от начавшейся сворачиваться крови.

Нож.

Лезвие-избавитель.

Возьми нож, бережно шептало сознание.

Рядом застонал невидимый за завесой черноты Паштет. Треска узнал его по голосу. Ничего, потерпи-потерпи, братишка. Недолго уже осталось.

Нащупав в кармане перочинный ножик, кок вытащил лезвие, нашарил плечо лежавшего с другого бока Савельева и вонзил ему лезвие в шею, чуть пониже затылка.

Нельзя наросты. Надо чистить. Нехорошо…

Противно чавкнуло, чем-то брызнув, но метеоролог почти сразу же пришел в себя и неразборчиво забормотал.

Вечерело. Увеселительная охота на китов закончилась, а команда «Грозного» так и не обнаружила следов поваров и метеоролога. Загадочная кровь больше не появлялась.

— Да что же это такое! Я что, собственную лодку по болтам не знаю?! — рвал и метал вконец обескураженный Тарас. — По третьему кругу уже все прошли. Не за борт же они сиганули…

Тревога росла. Недоверие вместе с напряжением — тоже. Тем временем танкер продолжал пеленговать повторяющийся сигнал SOS, идущий с юго-запада. «Дракон» взял курс на него, но горизонт по-прежнему оставался чист.

— Может, магнитная аномалия, — предположил Яков, стоявший на капитанском мостике рядом с Линь Имом и Даном.

— Вряд ли, — ответил Линь, поднося бинокль к глазам. — Я еще никогда не встречал аномалий, способных действовать на таких расстояниях, да еще в открытом океане, где столько радиации не может быть. Нет. Это что-то еще.

На горизонт опускались тусклые холодные сумерки. Воздух над водой подернулся густой вязкой дымкой. Оставив позади пролив Дрейка, «Черный дракон» входил в Тихий океан.

Вышедший на палубу Ворошилов покрепче закутался в куртку и, поднеся окуляры бинокля к глазам, стал разглядывать удаляющийся мыс Горн и несколько плавающих кверху брюхом истерзанных гарпунами туш китов, оставленных Императором на потеху местным хищникам.

Здесь, наверху, ему было гораздо спокойнее, нежели в узких душных коридорах подлодки, где из-за каждого угла на тебя теперь могли броситься невесть куда подевавшиеся Савельев и повара. Не помогла даже таблетка успокоительного, которую он раздобыл в мед- блоке, заметив между делом, что куда-то пропала большая часть бинтов. Нервы были расшатаны до предела. И не у него одного. Мичиган последний час вообще отказывался выходить из своей каюты.

Как только Атлантика осталась за кормой, сигнал бедствия стал четче. Послание было все то же. Три точки — три тире — три точки… Международный сигнал SOS. Еще через несколько часов на горизонте в сгущающейся темноте стал различим странный свободно дрейфующий предмет. Ползущая по монитору радара тонкая зеленоватая линия, описав очередной круг, мазнула по жирной точке, показавшейся у края экрана, прямо по курсу. Послышался тихий писк.