Молодой человек сердито посмотрел на Эдая, прятавшего улыбку в бороде.

Александр вытащил из сумки кусок тряпки, обвязал им клинок и протянул ему.

— Отнесёшь в харчевню. И учти, эта вещь мне очень дорога.

— Ничего с ней не случится, — заверил его мужчина, ухмыляясь.

— Ты меня звал? — спросила Айри, удивлённо глядя вслед мужу Гарби, зажавшему под мышкой меч.

— Да, — кивнул молодой человек. — Пойдём заполнять договор.

— Но ты же хозяин? — встрепенулся доверенный раб Сарвия Корнелла.

— Разумеется, — подтвердил Алекс. — Просто я ещё плохо читаю по либрийски.

— Тебе бы надо взять с собой Эдая, — сказала девушка на келлуанском.

— Я не во всём ему доверяю, — на том же языке пояснил юноша.

— Ну, если тебе нужно, — пожала она плечами.

— Пойдём, уважаемый, — Александр сделал приглашающий жест Мыслишу.

По пути на площадь Великого флота он рассказал девушке об особенностях местного исчисления арендной платы, попеняв на коварство Эдая. Когда она стала громко возмущаться подобной несправедливости, юноша вежливо попросил её заткнуться и не сыпать «соль на рану». Поскольку данное выражение не встречалось ни в одном из местных языков, остаток дороги до Дворца Ста Алекс разъяснял собеседнице его значение.

Широкие коридоры местного Белого дома оказались заполнены народом. Слышалась радланская, либрийская и даросская речь. Из комнаты в комнату сновали озабоченные посетители, легко узнаваемые по слегка ошалелым глазам, и местные чиновники в заляпанных чернилами туниках и хитонах. Эти передвигались неторопливо, с важностью лиц, уцепившихся за самый краешек вертикали власти.

Несмотря на своё рабское положение, Мыслиш, а вернее его хозяин, пользовался большим уважением в этой цитадели бюрократии.

Придерживая сумку, Александр изо всех сил старался не отстать от раба. За ним, крепко вцепившись в жилет юноши, шла Айри, провожаемая удивлёнными взглядами посетителей. Очевидно, женщины сюда заглядывали не часто.

В просторной комнате с большим окном, где за четырьмя столами усердно водили кисточками по папирусу шесть человек, им навстречу поднялся худой мужчина с жёлтым лицом в длинной, почти до щиколоток, грязно-белой тунике и с вымазанными чернилами пальцами.

— Здравствуй, Мыслиш, — кивнул он рабу.

— Вот, господин, привёл к вам человека, который хочет взять в аренду лавку моего хозяина, — кланяясь, ответил раб.

Чиновник понимающе кивнул, но вдруг нахмурился.