— А по-моему — милый, — отозвалась Мари.
Расстояние между нами продолжало сокращаться. Я обернулся и посмотрел на преследовавшие нас лодки. Как и ожидалось, они не испугались и не повернули назад. Насколько я успел узнать эту расу, тха отличались рисковым характером и безрассудством. Ни разу еще за все время, проведенное нами в их ареале, я не видел убегающего в панике «крокодила». Даже когда оставался один-единственный игрок из всего отряда, он упрямо продолжал сражаться, зная, что обречен. Видимо, у них были свои, непонятные нам принципы, которые они ставили даже выше потерянных уровней. Вот и сейчас — несмотря на огромные потери и угрозу столкнуться с Грозой морей, они упрямо мчались за нами, на что-то рассчитывая. Это мне было и нужно.
Чудовище заслонило солнце, нависая над морем и неумолимо приближаясь. Теперь его можно было хорошенько рассмотреть: он был похож одновременно на кита, моржа и рыбу-удильщика с квадратной, непропорционально огромной головой. Глаз у него было пять, и все они смотрели во все стороны. Перед оскаленной мордой болтался какой-то кожистый отросток, тянущийся от самой макушки, с бледно светящимся кончиком. Ну точно — огромный удильщик, вылезший из глубин. Тело чудовища покрывали шевелящиеся щупальца, делая его похожим на отвратительного ежа. В воздухе отчетливо пахло прогнившей рыбой.
— Нари! Помоги мне с лебедкой! — крикнул я.
Времени оставалось все меньше. По квесту мы должны были потопить галеон, захват — это уже наша импровизация. Честно говоря, я очень рассчитывал, что нам удастся заполучить его себе. И планов по его использованию уже роилось громадьё. Но для выхода из сложившейся ситуацией придется всем этим пожертвовать. Умереть и потерять опыт в данной ситуации, пожалуй, будет обиднее всего остального.
Пушистик понял меня без слов и усиленно принялся крутить тяжеленную лебедку. Вдвоем мы справлялись еле-еле, но все-таки шар с корзиной начал опускаться на палубу. Теперь лишь бы тха не удумали по нему стрелять.
— Ааааахххх!.. — раздался над морем тяжелый вздох, и корабль дрогнул.
— Он пропускает через себя воду! — закричал Нари. — Нас сносит!
— Поднажми! — крикнул в ответ я.
Галеон трясло. Он все еще продолжал движение, но теперь его сносило в сторону пасти чудовища. Раздались металлические щелчки — сразу в нескольких местах в палубу вгрызлись маленькие якорьки. Ага, значит, все-таки возможность абордажа была предусмотрена, подумал я. Видимо, как раз на случай возврата захваченного судна.
Как назло, поднялся крепкий ветер, и шар бился на тросе из стороны в сторону. Из-за этого подтягивать его стало еще сложнее.
— Ты подумал, как мы будем его отцеплять? — спросил Нари, натужно вращая лебедку. — Он крепкий!
На секунду меня охватило смятение — не ножичком же его, и вправду, пытаться разрезать? Я посмотрел на трос: темные, туго скрученные металлические нити. Неужели, все пропало? Где тонко, там и рвется — успокоило меня сознание. Так, а где у нас самое уязвимое место?..
На палубе показался первый противник, но тут галеон вновь качнуло, и тха улетел в море. Радоваться, однако, было рано — в края борта вцепились сразу несколько рук, а вскоре показались и сами штурмующие. Корзина тем временем нависла в метре над палубой.
— Мари, штурвал! — крикнул я.
Француженка была наготове и тут же бросилась к нам. Галеон и так трясло, так что потеря управления, по сути, осталась незамеченной. Нари бережно подхватил Мари лапами и поднял так, чтобы она смогла ухватиться за край корзины. Француженка ловко перемахнула бортик и скрылась из поля зрения. Следом, помешкав, полез пушистик.
— А ну, стой! — рявкнул один из преследователей, бегущих по палубе в нашу сторону.
Как наивно, — подумал я и, подпрыгнув, ухватился за край корзины. В мои руки тут же вцепились — мохнатая лапа Нари и теплая ладошка Мари. Вдвоем они подтянули меня и втащили на борт нашего аэростата. Грянули выстрелы, во все стороны полетели щепки. Вот и нашлось то самое слабое место — одним выстрелом я пробил дыру в корзине там, куда вгрызся гарпун. В ту же секунду нас тряхнуло и повалило на пол от резкого рывка. Гарпун вырвало из борта вместе с приличного размера куском, и освободившийся аэростат теперь стремительно набирал высоту.