Оказавшись впервые за рублеными стенами крепости, я с любопытством оглядывался вокруг, словно турист на экскурсии. Сразу за воротами находился длинный мост через ров, за которым раскинулась торговая площадь с двумя каменными храмами. Далее притулились дома, прятавшиеся за высокими оградами из почерневших бревен и кольев, выглядели явно беднее, чем те, что видел раньше внутри кремля. Были они сплошь одноэтажными, с небольшими оконцами под самой крышей, крытые лубяным тёсом, с множеством прилепившихся по краям хозяйственных построек. На удивление не было видно печных труб, хотя на некоторых избах, на крышах имелись некие деревянные конструкции. Дорога была ничем не мощённой, грунтовой, но в нескольких местах наблюдались подобия тротуара из расколотых пополам бревен. Учитывая совсем небольшое количество зелени и пыль поднятую всадниками, общее впечатление от Углича было крайне унылым. Город довольно быстро закончился земляным валом с тыном и отряд по наезженной дороге двинулся вдоль берега Волги.
Я попытался завязать разговор с конвойными, но они странно поглядывали на меня и явно дичились. Спустя несколько минут к нам подскакал старший отряда, и слегка склонив голову, представился
— Азм царёв ловчий Дмитрий Ондреев сын Замыцкой, указал царь честию везти тебя к собе, в силах ли ты честную речь вести, дабы государю тщеты и докуки не было?-
К моим заверениям, что в силах, он отнесся с явным недоверием. Задав еще пару вопросов и не услышав на них вразумительного ответа, придворный отъехал со словами
— Вестимо, хвор телом и скорбен разумом ты, княжич, но мыслю, есть ты прямой дурак-
Больше никто со мной общаться не пытался и через несколько километров мы прибыли к перевозу через Волгу, где все принялись спешиваться. Моя попытка соскочить с коня, не дожидаясь помощи, привела к тому, что я грохнулся на землю, зацепившись мыском сапога за стремя. Посмеиваясь, сопровождающие освободили меня из глупого капкана, и отвели на плотик для переправы. Плавсредство было явно сделанным на живую нитку, бревна, того и гляди, грозились расползтись, да и к тому же оно постоянно кренилось в разные стороны.
Моментально вспомнив, что в прошлой жизни не умел плавать, я занервничал. Да и разыгравшаяся фантазия стала подбрасывать сюжеты устранения конкурента за власть одним толчком руки. Так что, оказавшись снова на левом берегу реки крестился я, вместе с сопровождающими, совершенно искренне. Проделав на потеху конвою клоунский номер с посадкой в седло, постарался принять гордый вид, и мы двинулись в сторону видневшегося на холме монастыря. Заезд в обитель шел через мощные ворота, с надстроенным надвратным белокаменным храмом. Величию ворот явно не соответствовала хиловатая бревенчатая оградка, окружавшая монастырь.
Въехав на соборную площадь, невольно залюбовался огромным красавцем-собором, устремившим ввысь свою блестящую главу. После того как служки приняли и начали уводить лошадей, меня повели к палатам, пристроенным к другой каменной церкви. Пока ноги несли месту встречи с царственным родственником, мозг напрягался и вспоминал сведения из прошлой жизни. Помимо всего прочего, я за время своего первого существования бывал в туристических поездках по Волге, и не смотря на злоупотребления алкоголем в путешествии, забыть такой набор величественных зданий не мог. И это еще более укрепило в убеждении, что данный мир не идентичен тому, в котором я был рожден.
В душе крепло сильное желание сообщить царю, какие либо сведения о грядущем и тем обезопасить себя, как ценного советника, от покушений хотя бы на время. Однако из школьного курса по этому периоду истории на ум приходили лишь отрывочные данные о первом общегосударственном, антифеодальном, крестьянском восстании. Да и то помнилось только из-за того, что когда школьный друг отвечал по этой теме у доски, я ему так весело подсказывал с учебника, что допомогался до похода к директору с родителями. В памяти сохранились лишь причины обострения классовой борьбы на тот период — сильный многолетний голод, да усилившаяся в связи с этим эксплуатация крестьян, выраженная в форме их закрепощения. Ну еще помнил о последующей оккупации, и несколько имен — Минин, Пожарский, да Иван Сусанин, но последний скорее герой из анекдотов, чем из учебников. Основная проблема состояла в том, что когда это всё произойдет, наш претендент на роль провидца не смог бы рассказать даже под пыткой. Собственно из временных ориентиров было лишь то, что голод будет при правлении Годунова, а крестьянская война после смерти. Но тиран Борис будет царствовать лишь после гибели всех законных наследников, то есть и меня, царевича Дмитрия. Вот это ребус, а учитывая, что даже нынешний текущий год неизвестен, он фактически не разрешим.
Из этих раздумий вывел голос игумена Давида, вопрошавший ладно ли мы доехали. Покивав головой и пробормотав
— ладно, весьма ладно-
я потопал за ним в помещение, сопровождаемый ловчим с парой подчиненных. В первой же большой комнате нас встретил высокий, широкоплечий, крепкий мужчина с окладистой чёрной бородой.
— Здрав буде конюший и боярин Борис Федорович — степенно склонили голову сопровождавшие меня служивые.
— И вам здравствовать — ответил тот и пристольно посмотрел на меня — А ты, княже, чесо ради не приветишь добрым словом?-
Пока я размышлял, как ловчее ответить, он продолжал:
— Онемел аль невежда ты?-
Пришлось выдать незаконченную фразу:
— Многия лета здравым бысть, Борис Фёдорович-
Потенциальный заказчик моего убийства слегка помрачнел:
— Сице же хоть и мал летами, а досаждение творишь. Но отдаю я тебе вины твои за малолетство, что чин мой в отечестве не поминаешь — и продолжил — К государю однакож вежество яви, а то иногда уж сиживал удельный князь углицкой сорока годами в железах за кичение своё-