— Тут вот яз счёл, — Беннет протянул мне увесистую книжицу. — Причитается мне с вашей милости семь тысяч сто десять полновесных даллеров, или по московскому счёту две тысячи четыреста восемдесят восемь рублей и семнадцать алтын без двух денег.
— Сколько? — хором выговорили все присутствующие в светлице.
— Вот тут всё подробно расписано, — не смущаясь, пихал свои расчёты англичанин.
— Проверим, — ровным голосом пообещал я ему.
— Да нечего и сверять, тать он и лиходей, сразу видно, — возмущался Тучков. — Где это видано столько серебра не знамо за что отваливать. Ещё бы месяц с неба взамен своих безделиц спросил. Четыре судна в Русскую землю привёл, а ранее и на стружную лодку не хватало. Явно князя нашего обобрал, с того и разжился.
— И правда, как это ты, Бенни, так обороты-то смог увеличить? — немного поддержал я удельного казначея.
Англичанин сначала надулся как индюк, потом сообразил, что надменным видом тут никого особо не проймёшь и с некоторым простодушием заявил:
— В Ярославле и Вологде яз сказывал, что удельный князь угличский мне своё серебро доверяет и деньги твои показывал, оттого смог изрядно русского товару в комиссию получить. В Амстердаме рёк, что сам брат Московского великого князя мне свои дела поверяет, товарами и казной ссужает. Да знакомцев у меня много среди торговцев в разных странах. Оттого и в продаже мне верят, и в купле. Серебро злато приманивает.
— Государя всея Руси титулуют царём и великим князем, — тем временем продолжал возмущаться Ждан.
Я же вполголоса сообщил разозленному дядьке:
— Ясно, деньги к деньгам, в общем. Богатому в долг дают охотней, чем бедному.
На мой взгляд ничего сверхъестественного в успехе Джакмана не наблюдалось. Но проверить его расчёты всё равно следовало.
Тут прибежал запыхавшийся Иван Муранов. Похоже, удельные служащие перестали по каждому поводу требовать коня и, беря пример со своего князя, стали больше ходить пешком. Вопрос кого отправлять на поиск грабителей решился в пять минут, отряд решил возглавить Бакшеев. Видимо старик заскучал от сытой жизни при князе и хотел поразмяться. Причин ему препятствовать я не видел. Афанасий ушёл скликать городских разсыльщиков да служилых дворян и готовится к поездке. Откладывать выезд он не собирался.
Уже собираясь уходить, англичанин хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Как же я смог запамятовать, где мои манеры! Мной же приготовлены чудные дары для угличского господаря. Какой же я неучтивый, что не сделал сего ранее! Всё проклятые грабители, вместе с казной похитили мой разум.
Вызвав своего битый час ожидавшего в сенях слугу, купец первым делом вручил шёлковый мешочек весом в полбезмена.
— Знамо мне, что ты, княже, самые редкие диковины со всего света разыскиваешь. В сём кисете семена дивного дерева, коего нет ни у одного европейского государя. Купил я их у моряка, ходившего в поход к западному континенту. Мне рассказывали о сём растении, что произрастает оно в верховьях той реки, напротив устья которой пропали без следа высаженные сэром Рэйли поселенцы, что его совсем не просто срубить — скорее испортишь топор, и цветок его слаще мёда.
Заинтригованный рассказом Беннета, я извлёк из мешочка здоровый боб коричневого цвета и внимательно его рассмотрел. На твёрдой кожуре семени явственно виделись небольшие следы плесени.
— Правда, уже три года, как привезли семя сего дивного дерева, — признал Джакман. — И в землях моей родины оно не растёт — сгнивает, не дав ростка. Но может в лесах Московского государства сие великолепное растение обретёт новую отчину!
— Поклонился какой-то гнилью, ценой в пару медяков, — довольно явственно пробурчал Ждан. — Мол, на тебе убоже, что нам негоже.