Фарид вздохнул и повернулся к Цяну.
– Может, попробуем TC 5, чтобы удостовериться, что имеем дело не с обычной утренней йогой?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Цян. – Хуже точно не будет, сказал слон и сунул свой хобот в…
– Цян… – перебила его Дуня и многозначительно улыбнулась, после чего он, вздохнув, включил еще один компьютер и подключил модуль управления с двумя джойстиками.
На экране начало расти изображение, которое вскоре заполнило его целиком. Но единственное, что можно было разглядеть, – нечто бесформенное, серое, переходящее в голубое в верхней части монитора. Только когда все изображение начало сдвигаться вверх, а объектив камеры навел фокус, стало понятно, что серое – это рубероид на крыше дома в форме знака бесконечности с двумя возвышающимися стеклянными куполами посередине.
Перед зданием виднелась бирюзовая вода, а на другой стороне – разные офисные строения с фасадами из стекла и стали. За ними на горизонте вырастал силуэт моста Вестербро, а справа можно было увидеть позолоченную башню цепочной карусели в «Тиволи».
С помощью джойстика Цян повернул камеру обратно к зданию, одновременно с этим изображение опустилось к изогнутому фасаду дома и его верхнему этажу, целиком состоявшему из большого балкона с панорамными окнами от пола до потолка.
В окнах отражался дрон, но как только Цян изменил его позицию и четкость изображения, они смогли заглянуть прямо в гостиную Слейзнера, изысканно обставленную уютным мебельным гарнитуром по центру, обеденным столом и огромным плоским телевизиром рядом с картиной, наводящей на мысли о «давайте что-нибудь порисуем» в детском саду. Однако самого Слейзнера они не видели.
– Похоже, мы правы, – сказал Фарид, пока Цян вел дрон вдоль фасада. – Никаких приветствий голышом и нудистской йоги в поле зрения. Точно что-то случилось.
– Да, тут ничего интересного, – кивнул Цян. – Но вот он, хотя бы здесь.
В примыкающем к гостиной кабинете шторы были опущены и частично закрывали вид. Но сомнений не было в том, что там, наклонившись перед компьютером, сидел именно Слейзнер.
– И насколько я могу судить, – продолжал Цян и приблизил руки Слейзнера, которые не двигались, – Он не просто сидит и расслабленно лазает утром по интернету.
– Что-то в новостях? – Дуня села за один из компьютеров. – Что-то, что…
– Твою мать! – внезапно выпалил Слейзнер. – Долбаная гребаная херня! – И на экране они увидели, как он закрыл руками лицо и покачал головой. – Не может быть! Да такого блин не может быть!
4
Когда Ян Хеск впервые увидел женщину в машине, он об этом не задумывался. Но войдя в кабинет для осмотра отделения судмедэкспертизы и разглядев ее в ярком свете лампы, он поразился, насколько она красива. Густые кудрявые волосы, строгие, но вместе с тем мягкие черты, и золотисто-коричневая, почти сияющая кожа.
И все же внимание его привлекло тело, лежащее на соседнем смотровом столе. Тело, которое никак нельзя назвать красивым, смотреть на которое больно, хоть простреленная голова и закрыта зеленой тканью.
С Могенсом Клинге они оказались ровесниками. Всегда, когда Хеск видел интервью с ним по телевизору, Клинге выглядел бодрым и был в хорошей физической форме, одевался свободно, обычно в джинсы и пуловер. Теперь он лежал тут голышом, без джинсов, пуловера и смокинга, в которых его нашли, и в глаза бросалось разложение.
Тело было не просто бледным, оно было розоватым, поросячьего оттенка, и хоть Клинге точно старался удерживать вес в рамках нормального ИМТ, складки около талии свисали, словно свежее тесто. Вдобавок растительность на теле отросла неравномерно, но это было скорее всего связано с тем, что он неаккуратно поработал триммером. И словно всего выше перечисленного было недостаточно, еще и пенис съежился до невидимых размеров под густыми лобковыми волосами.
А сам он выглядел бы так же непривлекательно? Хоть он никогда не был толстым, но в последние годы у него появился живот, несмотря на то, что он бегал дважды в неделю. Купил домой и гантели, и доску для балансирования, и коврик. Будет ли он вот так же лежать, когда придет время, и вызывать у того, кто стоит и смотрит, тошноту?