— Я пытаюсь подумать о всяких возможных неувязках, — сказал Моркоу.

— Я уже насчитал девять, — сказал Ринсвинд, — и это не вдаваясь в детали.

Луна росла, темная сфера, затмевавшая свет далекого солнца.

— Как я понял, — сказал Леонард, глядя, как она неотвратимо приближается, — луна, которая намного меньше и легче Диска, может притягивать только очень легие предметы, такие, как воздух. Тяжелые предметы, такие, как Змей, с трудом смогут удержаться на ее поверхности.

— То есть…? — спросил Моркоу.

— Эм… мы соскользнем вниз, — сказал Леонард. — Но прикрепиться к чему-либо было хоршей идеей…

Они приземлялись. И это маленькое предложение подразумевает так много случайностей…

На корабле стояла тишина, если не считать плеска волн и назойливого ворчания Думминга Тупса, пытающегося настроить вездескоп.

— Вопли… — прошептал через некоторе время Наверн Чудакулли.

— Но потом они завопили еще раз, через несколько секунд, — сказал лорд Ветинари.

— А потом еще через несколько секунд, — добавил Декан.

— А я думал, что вездескоп может видеть все, — произнес патриций, глядя на вспотевшего Думминга.

— Его кусочки как бы, эм, не очень надежны, когда они так далеко друг от друга, сэр, — сказал думминг. — Эх… А тут еще две тысячи миль да еще слоны… ах…

Вездескоп замерцал, но изображение быстро пропало.

— Этот Ринсвинд хороший волшебник, — сказал Профессор Беспредметных Высказываний. — Но особенно умен, но, знаете, мне никогда не нравились умники. Они переоценивают свои возможности, по моему.

Глаза думмина налились кровью.

— Может, стоит повесить где-нибудь в Университете табличку с его именем, — сказал Чудакулли. — Такую, поскромнее.

— Джентльмены, вы не забыли? — спросил лорд Ветинари. — Скоро может не быть Университета.

— А. Ну, значит, сэкономим.

— Алло? Алло? Есть кто?