— Это круто, да? — сказал Маздам. — Видеть все эти моря, нависающие над тобой… А что с Гарри?

— Поплохело ему, — сказала Вена.

К удивлению Коэна менестрель был тут как дома.

— Я вырос в горах, — объяснил он. — К таким высотам там приноравливаешься.

— Я вижу все места, в которых был, — оглядываясь, произнес Коэн. — Пойди туда, сделай то… пойди туда еще раз, сделай то заново… ничего не упущено из того, где я был…

Менестрель оглядел его с ног до головы, и просветлел, поняв. Я понял, почему вы это делаете, подумал он. Спасибо классическому образованию. Как там было?

— «И зарыдал Каролинус, что нет более миров, что не покорены», — сказал он.

— Да что это за парень? Ты уже второй раз про него говоришь, — сказал Коэн.

— Вы что, не слышали про Императора Каролинуса?

— Не-ка.

— Но… Он был величайшим завоевателем на свете! Его империя простиралась на весь Диск! Кроме Противовесного Континента и ЧетыреХ конечно.

— Я его не обвиняю. На одном из них ни за какие коврижки не найдешь хорошего пива, а другой слишком идиотский.

— Ну, когда он достиг аж самого побережья Мунтаба, то говорят, что он стоял на берегу и рыдал. Какой-то философ сказал ему, что существует огромное количество других миров, которые он никогда не сможет покорить. Эм… это напомнило мне вас.

Коэн немного помолчал.

— Да, — сказал он наконец, — да, я представляю себе, как это происходило. Только мы не распускаем нюни.

— Сейчас, — сказал Думминг Тупс, — Т минус двенадцать часов.

Его слушатели, сидевшие на палубе, наблюдали за ним с настороженностью и вежливым непониманием.

— Это значит, что летательная машина пересечет Край уже до завтрашнего рассвета, — объяснил Думминг.

Все повернулись к Леонарду, наблюдающему за чайкой.

— Господин Щеботанский? — произнес лорд Ветинари.