Он смотрел, как они переливаясь, падают на снег. Потом развернулся и ушел.

На поле глубокого снега красовалась дыра в форме человеческого тела. Казалось, кто-то упал сюда с большой высоты. По краям дыры уже намело сугробы.

Семеро всадниц осторожно приземлились на снег. Но вот что странно: отпечатки копыт на снегу появились совсем не там, гдеступали лошади, и не совсем тогда, когда они это делали. Казалось, их наложили на мир, как будто бы художник нарисовал сначала их, а потом оказалось, что на окружающую реальность времени уже нет.

Они немного подождали.

— Чтож, это крайне неудовлетворительно, — произнесла Хильда (сопрано). — Они должны быть здесь. Разве они не поняли, что мертвы?

— А мы случайно не ошибись местом? — спроила Гертруда (меццо-сопрано).

— Дамы? Не будете ли вы так любезны освободить седла?

Они обернулись. Седьмая валькирия улыбнулась и обнажила меч.

— Что за наглость? Эй, ты же не Грихильда!

— Нет, но думаю, справлюсь с вами всеми, — сказала Вена, отбрасывая шлем. — Ту я уложила в сортире одной левой. Так что… лучше просто слезайте.

— Лучше? Лучше чего? — спросила Хильда.

— Лучше этого, — вздохнула госпожа МакГэри.

Из-под снега выскочил старик.

— Привет, девчонки, — сказал Коэн, вырывая у Хильды уздечку. — Или вы сделаете так, как она сказала, или я попрошу своего друга Маздама поговорить с вами. Правда… он немного диковат.

— Хы, хы, хы!

— Да как вы смеете…

— Я смею все, девочка. Ну-ка быстро выметайся отсюда или я сам тебя стяну!

— На полном серьезе!

— Эй? Простите? — спросила Гертруда. — Вы умерли?

— Мы умерли, Вилли? — спроил Кэн.