— У нас тоже.

Наверное, он решил, что контакт установлен.

— Послушай, Федор… Надо нам еще одно дело сделать. Я тебе сейчас адресок напишу. Это неблизко, но сейчас еще рано, транспорт хорошо работает. Сгоняешь туда, ага?

— Зачем это?

— Надо. Считай, что лично моя просьба. Не в службу, а…

— Свои просьбы сам и выполняй.

— Что? — Он подавился сигаретным дымом.

— Ничего. Мне твоя тачка на хрен не нужна.

— Так. — Аркадий посмотрел на меня, но, видимо, мой взгляд оказался тверже, да и сидел я повыше его кресла, и он первым отвел глаза. — Так… Вот, значит, как ты на доброту мою отвечаешь! Я ведь тебя не напрягал, не гонял лишний раз. А ты, значит, так…

— Значит, именно так. — Мне стало скучно. Аркадий упал в моих глазах ниже нулевой отметки.

— А я тебя подставлял хоть раз? Нет, ты мне скажи, было такое?

Я не ответил. Сидел и курил сырую «стрелу», сплевывая табак на пол и стараясь контролировать своего наставника боковым зрением. Черт его знает, чего он может выкинуть.

— Молчишь. Потому что знаешь, что не было такого. А ты меня сейчас конкретно подставляешь. Ну, нету у меня сейчас времени, понимаешь, нету! А там делов всего-то на пять минут. Тебе чего, тяжело, что ли? Послушай, давай я тебе денег на такси дам. А? Договорились?

Он зашевелился, доставая бумажник из внутреннего кармана пиджака. Длинный столбик пепла упал ему прямо на живот, и он, не замечая, растер грязь по рубашке.

— В задницу себе эти деньги затолкай, — сказал я неожиданно для самого себя.

Я первый раз назвал его на «ты». До этого я старался обращаться к нему обезличенно. Называть его на «вы» мне не хотелось, но и «тыкать» из-за разницы в возрасте было неловко.

Аркадий медленно опустил руку. Слов у него не нашлось. Тяжело оперевшись на подлокотник, он начал подниматься, и на меня дохнуло такой волной угрозы, что я решил не испытывать судьбу. Последний урок — тот, на лестничной площадке — заставил меня пересмотреть некоторые принципы.

Я спрыгнул с верстака и оказался вполоборота к Аркадию. Он поднимался медленно, был слишком взбешен и уверен в своем превосходстве, так что я успел занять устойчивую позицию и выплюнуть окурок.

Как только ноги Аркадия распрямились, я, развернувшись, ударил его в солнечное сплетение, вложив в кулак весь вес своего тела, как учили когда-то в секции бокса. Я не рассчитывал на сокрушающий эффект и был готов добавить левым крюком по челюсти, но этого не потребовалось.

Лицо Аркадия из багрового мгновенно превратилось в землисто-серое, нижняя челюсть отвисла, и он шлепнулся обратно в кресло. Изношенная дерматиновая обивка лопнула.