Пролог

Порт полнился липким плеском ленивых волн о набережную, прогорклым криком сварливых чаек и замирающей людской многоголосицей. У причалов, уперев пики голых мачт в серое небо с тёмными тряпками облаков, застыли корабли. В основном рыбацкие шхуны да торговые кнорры. Боевые лодьи покачивались чуть в стороне. Так уж повелось. Многие ходящие на них хирдманы друг с другом были на ножах, из-за чего взаимное кровопускание могло вспыхнуть в любой миг, а это не очень хорошо сказывалась на торговле. Поэтому, любишь носить меч — носи его подальше от купцов. Перед растянувшимися по всему прибрежному кварталу амбарами, складами и конторами ростовщиков постепенно затихали шумные торги. Пустел насквозь провонявший рыбой рынок. Зато разгорались огни притулившихся здесь же трактиров, кабаков, вшивых постоялых дворов и облезлых борделей, многие из которых совмещали под одной крышей сразу всё вышепоименованное. Пьяная ругань, хохот шлюх, возня поножовщин да тихое цоканье крысиных коготков были здесь привычной музыкой сумерек.

— Он заселился в «Парус и щит», вроде как весь второй поверх занял, — рассказывал, запинаясь и глотая слова Трольв Зануда, еле поспевая переставлять свою перекрученую левую ногу.

— Брехня, — фыркнул Храбр, не особенно доверяя россказням пропойцы, готового за пару медяков наплести что угодно. «Парус и щит» в этой части порта, куда старались не захаживать ни добрые люди, ни богатые суда, был чем-то вроде сказочного терема на фоне нахохлившихся над своей нищетой землянок. Комнаты там снимали по большей части люди, которые не сильно хотели свое появление в Бирке раскрывать. А не жалующиеся на бедность люди за инкогнито, как известно, готовы платить более, чем прилично. Потому снять в «Парусе и щите» даже каморку могли позволить себе очень немногие. А тут — целый этаж. Или какого-нибудь князька потянуло на приключения, или, что наиболее вероятно, колченогий пройдоха бессовестно врет. Второе — очевиднее всего.

— Да с чего бы это мне брехать? — яростно брызнул вонючей слюной Попрошайка. Боги, когда лепили его, заранее знали, что это будет за человек. Глаза, спрятанные на красной роже за набухшими мешками, они поместили друг от друга так далеко, что посмотреть в упор сразу в оба было сложновато. А без прямого взгляда как определить, врун человек, аль нет?

— За правду наливают редко.

Храбр вышагивал споро. Длинные светлые волосы падали на обрамленные темной бородой щеки. Так лицо сложнее запомнить. Стёганая куртка стягивала плечи, будто нарочно стремясь скрыть их ширину, потертые штаны видывали и лучшие времена, а сапоги тюленьей кожи сменили далеко не одного владельца. Трольв, припадая на одну ногу, старался не отставать. Не хотел упустить пару кружек хренового эля, которые ему завсегда наливали в «Забияке» на те гроши, что он туда приносил.

«Парус и щит» виден был издалека. Нависающий над пристанью трехэтажный великан отбрасывал в темнеющую в сумерках воду яркие причудливые блики множества огней и всегда вызывал вопрос — на кой хрен понадобилось человеку, его строившему, изгаляться со всей этой резьбой, балконами, вычурными фонарями и нарядными наличниками на окнах. Особенно если учесть, что самые богатые постояльцы предпочитали пользоваться самой неприметной дверью.

Туда-то Храбр и направился.

— Что надо? — раздался из густой обширной тени, в которой пряталась искомая дверь, не сильно гостеприимный голос.

— А сам как думаешь?

Короткое шевеление, и тень вдруг обрела очертания человеческого тела. Неприятно большого. И вряд ли единственного.

— Ты, я гляжу, любитель в загадки поиграть? — едва ли не плотоядно пророкотал раздражающе здоровый контур человека.