– Можно подумать, у нас есть выбор.

– Но мы не обязаны этого делать.

– Она покончила с собой, – произносит Сэм, – конечно надо.

– Как по-вашему, почему она так поступила?

– Наверное, больше не могла все это выносить.

Я понимаю что Сэм имеет в виду. «Все это» – это чувство вины, кошмары и мучительная тоска. А еще неотвязное, гнетущее ощущение, что я не должна была выжить. Что я просто жалкое, извивающееся на земле насекомое, которого судьба позабыла раздавить.

– Значит, ты из-за Лайзы перестала прятаться?

Сэм поднимает на меня глаза.

– А ты как думаешь?

– Думаю, да. Тебя оно потрясло так же сильно, как и меня.

Сэм молчит.

– Я права?

– Может быть, – говорит она.

– И ты решила наконец-то со мной повидаться. Потому что тебе было любопытно, какая я.

– Ой, да я и так о тебе все знаю, – отвечает Сэм.

Она откидывается на спинку дивана, наконец позволяя себе устроиться поудобнее. Потом небрежно закидывает ногу на ногу, кладя левую ступню на правую коленку. Руки освобождаются и ложатся по обеим сторонам от нее на спинку дивана, простираясь, будто крылья. Я тоже раскрываюсь – подаюсь вперед на своем кресле и опускаю руки.

– Полагаю, тебя ждет сюрприз.

Сэм выгибает бровь. Ее брови прорисованы черным карандашом, и от этого жеста под полоской сажи проглядывает несколько тонких волосков.

– Мисс Куинси Карпентер ни с того ни с сего бросает вызов.

– Никакой это не вызов. Я просто констатирую факт. У меня много тайн.