Александр Сердюк

В ОСЕННЮЮ НОЧЬ

Остапчук нервничал: он торопился на заставу, но «газик» то буксовал в грязи, то еле полз по разбитому проселку. Часто колеса совсем увязали, и тогда капитан выскакивал в грязь, толкал машину.

Он, конечно, не спешил бы так, будь его заместителем опытный офицер. Лейтенант Корольков назначен совсем недавно, и сегодня застава впервые доверена ему. Все ли там благополучно?

Капитан приехал только поздно вечером. Боевой расчет был уже произведен, наряды ушли на границу. Своего заместителя Остапчук застал в канцелярии.

— Ну, как тут у вас, лейтенант? — спросил он, едва переступив порог. — Что нового? — Остапчук прищурился, ослепленный после вечерней тьмы ярким светом лампочки; скулы его обрисовались еще резче. Пока он стаскивал с себя мокрую задубевшую плащ-накидку, Корольков доложил, что день прошел благополучно и что перед вечером он сам побывал на границе. Следовая полоса в порядке. Вот только погода испортилась.

— Да, погодка мерзкая, — повел озябшими плечами Остапчук. — Льет и льет… И море разыгралось.

Он покосился на темневшее окно. Порывы ветра рассыпали по стеклам белесые капли осеннего дождя; под окном скрипела береза.

— Сегодня, товарищ капитан, штормит особенно… Аж берег гудит…

Корольков еще не привык к морскому участку.

— Новость приятную вам привез, — меняя тон, проговорил Остапчук. — В штабе видел вашего бывшего начальника капитана Сизина. Его переводят, притом с повышением.

Сизин командовал заставой, на которой Корольков служил после училища. О Сизине на границе отзывались хорошо, но Остапчуку он чем-то не нравился. Корольков не совсем понимал, в чем тут дело. В конце концов молодой офицер стал избегать разговоров о своем бывшем начальнике. Сегодня же он откровенно обрадовался его успеху.

— Это здорово… Он заслуживает…

— Может быть, — коротко и равнодушно ответил Остапчук и потер руки, словно они у него озябли. — Ну ладно, поговорим о главном. Доложите план охраны… Где там у нас наряды?

Корольков ждал этого вопроса. Он расставил на границе людей не так, как это обычно делал Остапчук. Когда перед вечером лейтенант обходил участок, его особенно обеспокоил левый фланг. Там в море впадала река, глубокая, с крутыми берегами. Лейтенант долго стоял у самого устья. Высокие штормовые волны с грохотом разбивались по всему побережью, а здесь они бесшумно вкатывались в реку, постепенно теряя силу. Корольков подумал, что в такой шторм нарушитель вряд ли рискнет пристать к скалистому берегу, там его наверняка разобьет. Но здесь он сможет проскользнуть, скрываясь за гребнями волн. Река течет из тыла, с участка соседней заставы. Берега ее заросли кустарниками, всюду нетрудно выбраться из воды. «Надо усилить наряды вдоль реки», — решил Корольков.

— Основные силы у нас здесь, — сказал он начальнику заставы, раскрывая схему участка. — Один наряд у самого устья, остальные по берегу: вот в этом кустарнике, в овраге, у старой сосны…

— И даже у сосны? — нетерпеливо переспросил капитан. — Я же никогда не посылал туда солдат. Густовато у вас получилось, густовато, — он покачал головой и зашагал по комнате. — Что же осталось на морском побережье? Или так: в одном месте густо, в другом пусто?

— К морю я действительно послал меньше нарядов, — стараясь оставаться спокойным, сказал Корольков.