— То, что завод бомбили. Бомбили бункерными бомбами, такими, которые как раз против убежищ. Вот здесь и здесь, — он поставил карандашом на длинных коридорах два крестика, прохода нет, теоретически можно прокопать, но слишком много сил потребуется.

— А этот? — я ткнул пальцем в ещё один коридор, более узкий, который находился чуть в стороне и тоже тянулся к основному массиву зданий.

— Этот расположен гораздо ниже других, он частично разрушен и затоплен.

— Допустим, — кивнул я.

— Сейчас я отправил разведку к цеху, посмотрят по верхам, выяснят, был ли там кто. Если был, дождёмся военных. Им проще будет, и нам за наводку что-то перепадёт.

— Всё-таки не могу понять ваших взаимоотношений с властью, — признался я. — Вы для них не враги, но и не друзья.

— Мы для них, — он вздохнул, — вооружённые бомжи. Юридического статуса нет, подчиняемся плохо, что-то наподобие казацкой вольницы века этак шестнадцатого. С одной стороны, нас бы всех к ногтю прижать, с другой стороны, у них для этого руки коротки, выкурить нас из этого города можно только ковровыми бомбардировками, а разрушать город они не хотят. С третьей стороны, мы, какие бы ни были, приносим пользу, так уж вышло, что власть пока не может содержать на заражённой территории постоянные базы и поселения, поэтому вынуждена использовать нас. Хотя бы в качестве глаз и ушей.

— А конфликты случаются?

— Конкретно мы уживаемся мирно, и с властью, и между собой. Отдельные группировки не потому отдельные, что враждуют, а потому, что порознь выживать легче, да и полноценной крепости, что вместила бы всех, у нас не имеется. А так мы регулярно друг другу помогаем, обмениваемся полезными вещами и информацией.

— А что в других местах?

— В других всё хуже, где-то уголовники власть захватили, где-то вообще непонятная дичь творится. Изредка сюда банды заглядывают. Само собой, отлавливаем и нейтрализуем. Так что, для власти наличие тут лояльных и относительно законопослушных людей — большой плюс, видимо, поэтому и мирятся. Хотя, как по мне, лучше уже организовать рядом блокпост, а нас всех как-то оформить и на довольствие поставить. Может, когда-нибудь так и сделают.

— А на Большой земле что?

— А там всё плохо. Представь, чего стоит миллионы людей переправить в места, где ни жилья, ни производства. Выжили, конечно, надо отдать должное. Но теперь будут долго восстанавливаться. Опять же, климат потеплел, а значит, земля прокормит. Даже вечная мерзлота частично оттаяла, тайгу вырубают и распахивают. Попутно, раз уж рабочих рук стало много, стали новые производства строить. Ну и постепенно эти земли отвоёвывают, по километру в год — и то на пользу. Часть городов, что по границе обитаемых земель, уже восстановили, там, правда, вокруг построено плотное кольцо обороны, но люди живут. Лет через десять, думаю, сюда тоже цивилизация вернётся.

— Владей, — Петрович снова вышел из своего убежища и вручил мне уже готовый продукт. Теперь кобура была не просто сшита нитками, грубая ткань была проклёпана металлическими (кажется, алюминиевыми) заклёпками, а клапан закрывался на кнопку. Для переноски имелась петля для крепления на ремне. — Не хуже кожаной будет. Ревшнур только не делал.

Я с удовольствием встал, расстегнул ремень, и продел его в петлю. В том месте висел нож, его пришлось перевесить на левую сторону. Или повесить револьвер по-немецки? Нет, лучше справа, так привычней. Светлый брезент на фоне чёрной формы смотрелся нелепо, но мне не на выставку, если будет возможность, попробую покрасить. Но поблагодарить Петровича за отличную работу я не успел. В дверь без стука ворвался молодой парень, имени я не помнил, он участвовал во вчерашнем рейде.

— Борис Аристархович! — выпалил он. — С завода группа пришла, говорит, есть следы!

— Много?

— Разобрать трудно, так они сказали, но не больше пяти человек.

— Так, — Рогов в раздумьях постучал пальцами по столу. — Если всего пять… есть те, кто был в тех катакомбах?

— Ну, — парень задумался, — Седой был точно, но он…