Энди снова вгляделся в рисунок. Нет, эти две женщины были не просто похожи – они были абсолютно идентичны, вплоть до небольшой родинки над левым уголком рта. Но ведь полицейский художник создавал этот портрет, имея перед собой в качестве натуры распухший и посиневший труп. В таких условиях он вполне мог ошибиться. Любой мог ошибиться.
За исключением Мэгги, разумеется.
Неужели Скотт и Дженнифер правы, и Окулист действительно выбирает свои жертвы, основываясь на старых, нераскрытых делах шестидесятипятилетней давности?
Разумеется, делать какие-то выводы на основе одного-единственного случая было, по меньшей мере, неблагоразумно, однако открытие молодых коллег заставило Энди задуматься. До сих пор следствие не могло объяснить, чем руководствуется Окулист, когда решает напасть на ту ли иную женщину. На основании того, что одна из жертв была похищена в многолюдном универсаме, а другая – выкрадена из собственной квартиры в доме, оборудованном всеми мыслимыми и немыслимыми охранными системами, полицейские психологи пришли к заключению, что доступность не имеет для преступника решающего значения. Следовательно, выбирая объект для охоты, он основывался на каких-то иных соображениях.
Каких?
На этот вопрос до сих пор не было определенного ответа.
Мог ли Окулист действительно использовать старые полицейские отчеты? И если да, то нашел ли он интересующие его сведения в популярной книжице, наскоро состряпанной каким-нибудь пронырой-репортером, или у него был доступ к полицейским архивам?
Энди очень хотелось надеяться на последнее. Если бы его соображение оказалось верным, очертить круг людей, кто мог, не привлекая к себе внимания, рыться в старых делах, было проще простого.
Для этого достаточно было проверить одного за другим всех сотрудников полицейского управления города.
Когда в два часа пополудни Мэгги приехала в больницу, чтобы встретиться с Холлис Темплтон, она обнаружила там Джона Гэррета. Ее это, впрочем, не особенно удивило, но и не обрадовало.
– Я буду разговаривать с Холлис один на один, – предупредила она.
– Я и не собирался тебе мешать, – спокойно ответил Джон. – Просто я подумал, что после этой беседы мы с тобой можем выпить по чашечке кофе.
Мэгги не стала говорить, что после таких бесед она чувствует себя как выжатый лимон и ей не до общения. Вместо этого она сказала:
– Я сомневаюсь, что мне удастся узнать что-нибудь важное. Первый допрос очень редко приносит конкретный результат. Как правило, для этого нужно гораздо больше встреч. Жертва преступления идет на контакт, только когда начинает испытывать ко мне доверие.
– Я понимаю, – нетерпеливо перебил Джон. – И все-таки мне хотелось бы с тобой поговорить. Я собирался тебя кое с кем познакомить.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы разжечь ее любопытство, и Мэгги кивнула.
– Хорошо, – сказала она. – Жди меня в холле на первом этаже – я спущусь, как только закончу.
Джон ушел. Мэгги проводила его взглядом и повернулась к дверям палаты Холлис Темплтон. Набрав полную грудь воздуха, она на несколько секунд задержала его внутри, потом решительно выдохнула и, негромко постучав, вошла в палату.
– Мисс Темплтон?