Волшебница молчала, меряя меня взглядом. Я сидел и курил свою трубку. На душе было полное спокойствие. Можно сказать — я подбрасывал монетку.

Если эта гипотетическая монетка упадёт орлом, то Ай убьет меня здесь и сейчас. Десять лет… за них многое изменится. Воскреснув, я узнаю, как сработали мои «закладки» с информацией против Нихона, увижу, что решили боги во главе с Эттой, что предприняла Лига Некромантов. Гвоздей в крышку гроба этой тайной империи я уже забил целую кучу. Нужно лишь время.

Решка: Ай не нападает. Мы либо разговариваем, либо расходимся — не суть важно. Тогда мне придется брать всё в свои руки, чтобы успеть отозвать кристаллы. Не вешать на себя метки клятвопреступника, предателя, нарушителя слова. А их будет много. Конечно, с моим Статусом любая негативная метка это как слону дробина, но это совершенно не значит, что нужно пускаться во все тяжкие.

Монетка упала. Митсуруги опустила руки и села напротив меня, глубоко и печально вздохнув.

— Мы оба потеряли, ничего не получив, да? — выдала она самую грустную и усталую улыбку на свете.

— Почему? Я получил много уровней, а ты четкое понимание, что руководство экспедициями — это совсем не твое, — попытался я найти что-то хорошее в сложившейся ситуации. Судя по блеснувшему враждебностью взгляду волшебницы, получилось у меня не очень.

Посверлив косноязычного орка взглядом, Митсуруги распласталась на камнях, уставившись в мерцающий триаллисом потолок пещеры. Спустя несколько минут, она внезапно начала говорить:

— Знаешь, ты прав. Из меня отвратительный руководитель. Да и насчет страха ты был прав. Ментальный маг вызывает страх, заставляет подчиняться. Я никогда не пробовала договариваться… не умею этого делать. И совершенно не разбираюсь в разумных, в чей разум не могу зайти.

— Зачем же ты тогда нас таких набрала в команду? — вопрос вызвал недоуменный взгляд волшебницы, — Ааа… — догадался я, — Затем, чтобы там нас и оставить. Меньше народу — больше кислороду. Понял-понял.

Ай вернулась к разглядыванию потолка.

— Как только я появилась в этом мире, меня сразу же отправили на миссию, — внезапно начала рассказывать она, — С первого уровня. Сразу же. Единственный шпион Нихона — особенный, уникальный, привлекающий внимание. Я должна была влиться в мировое сообщество, занять там полагающееся «золотому» классу положение, обрасти связями…

— …а стала сахарной косточкой среди своры голодных псов, яростно рвущих друг друга по малейшему поводу. Мир с бессмертными отвратителен, Кирн Джаргак. Мы беспощадны как дети, ломая чужое, пытаясь создать своё. Вечный страх, что из-за угла покажется кто-нибудь, для кого все твои силы, люди и достижения — лишь пустой звук. Страх неведомого пришельца, который придёт, заставит, подчинит и использует. Просто потому, что будет сильнее, больше знать, больше уметь. Вечный страх стать слугой чужого.

— …и поэтому вы сами делаете слуг. Точнее — Слуг, — невесело хмыкнул я, — Огромная планета, чьих богатств хватило бы на всех! Живи, люби, сосуществуй, развивайся — никаких помех, никаких ограничений! Но нет, мы будем лелеять принесенное с собой дерьмо, будем пытаться строить новый мир по старым лекалам, будем цепляться за расы, языки, отжившие своё культуры и религии, превращая этот прекрасный мир в поле боя без победителей.

Митсуруги хмыкнула, заводя обе руки за голову.

— Я помню такое мирное время, — сказала она после долгой паузы, — Пять лет, наполненные покоем, достатком, работой. Не нужно было никуда бежать, ни с кем бороться, нечего было доказывать. Смертные и бессмертные Вавилона сосуществовали в гармонии. Скучаю по тем годам, орк. Сильно скучаю. Всегда.

— Как трогательно, — не удержался я, оскаливаясь, — Мир, гармония и покой одной маленькой девочки… всего лишь за счет контролируемого ей монаха.

— Откуда ты… — тут же приподнялась на локте японка, но остановилась в движении, закусив губу и наклонив на бок голову, в раздумье. Затем свалилась назад, бессильно махнув рукой, — Ах да, вы же общались. Да, всё верно, я жила в Вавилоне, контролируя Соломона. Не плотно, у него была большая свобода действий. Не знаю, рассказывал ли он тебе, Кирн, но я сполна расплатилась с ним за содеянное. По-королевски… наверное, поэтому и могу себе позволить помнить о тех временах с чистой совестью.

— Цинично, — покивал я, выпуская большой клуб белого дыма.

— Такова жизнь, — вяло пожала плечиками Ай, — Мы используем то, что можем, преследуя свои цели. Мои приключения с Соломоном дали мне и Нихону многое, очень многое. Интересы одного против интересов сотен тысяч? Не смешно. Кроме того, он был вполне доволен жизнью, защищая и оберегая своё «сокровище».

— Я вытащил тебя из тюрьмы, превратив интересы и жизни миллионов в ничто, — хрюкнул я, пряча курительные принадлежности, — Ты была готова обречь столько же на голодную смерть. Мы оба — живое противоречие твоим словам о том, что интересы общества важнее.