Но его прервали, к Орловскому подходит человек из обслуги и вручил папку, Андрей, быстро читает какой-то документ, поднимает руку, все вокруг смолкли, Пилат разрешает ему говорить.

— Господа, я получил из лабораторий новые данные, данные ДНК, мы не можем судить обвиняемую, так как она прямой наследник Маргуса.

Зал всколыхнулся, зашумел, все стали перешептываться. Пилат протягивает руку, и Андрей передает ему бумагу.

— Это не может быть ошибкой?

— Нет, кровь и ткани были взяты при медицинских манипуляциях.

— Ван Дер Бейт мог влить в ее вены что угодно.

— Мог, но ткани взяты на начальном этапе исследования, когда ничто не поменяло ее ДНК, все указывает, что она внучка великого Маргуса.

— Но этого не может быть, он не сообщил о рождении наследника.

— А если он не хотел сообщать, если опасался?

Пилат качал головой, он в задумчивости, видно как по его лбу бегут морщины.

— Я откладываю суд до выяснения всех обстоятельств.

С грохотом опустился молоток, толпа встает, шумно покидает зал, они оглядываются на нас, в этих взглядах есть и зависть, и удивление, и восхищение, только в одном я прочитала злобу и ненависть, но не успела понять, от кого исходил этот взгляд. Нас остается пятеро, члены верховного совета и я с Андреем. Мужчины взирали на меня, как будто я какая-то экзотическая птичка, что случайно залетела в их курятник. Андрей и Пилат смотрели с чувством восхищения и удивления, двое других мужчин с явной озабоченностью, и даже злобой, я кожей чувствовала, как не приятна им. Слово взял Пилат.

— Если Энжи внучка Маргуса, значит, у нее были родители, они не могли исчезнуть, должны были остаться следы.

— Я постараюсь выяснить это, — сказал Андрей.

— Выясни, и быстрее, его внучка должна занять свое место в совете.

— Хорошо.

Мужчины кланяются мне, и уходят.

Я стою и ничего не понимаю, что сейчас произошло, кто такой Маргус, и почему все так заволновались. Смотрю на Андрея, он понял мой немой вопрос и отводит глаза, он тоже взволнован, почему то переживает по этому поводу. Я вижу это, я чувствую это.

— Нам надо поговорить.

— Только не здесь.