С этого дня мы усилили подготовку, тренировки шли каждый день, у нас не было гантелей и штанги, и никаких тренировочных снарядов, Вей придумывал все сам, вместо штанги поднимали тяжелый дубовый стол, или кровать, вместо гантелей — ведра, наполненные водой

Вей переживал, что нам нельзя бегать, говорил, что так тренируется дыхание, но я и так была уверена, что смогу победить. Не знаю, откуда пришла ко мне эта уверенность, но я точно знала, что в этом мире не найдется воин, который сможет противостоять мне.

И наступил день ярмарки.

Еще до рассвета нас разбудил стук копыт и бряцанье повозок. Огромные животные тащили на площадь повозки со всякой снедью, горшками, металлическими изделиями, повозки поменьше везли ткани, травы, специи. Я стояла у окна и вдыхала запахи, они будоражили меня, вызывали воспоминания о другом мире, таком далеком, недостижимом.

Постепенно шум усиливался, ярмарка разворачивалась, народ все прибывал и прибывал. И вот уже трубы возвестили о начале торгов.

Воздух наполнился таким количеством запахов, что я перестала их различать. В полдень нам, как обычно принесли еду, стражник долго топтался на пороге, а потом произнес: Сегодня вечером час борьбы.

Произнеся эту странную фразу, он ушел, заперев дверь на засов. Вей, посмотрел на меня, словно прислушиваясь к чему- то вдруг сказал: Сегодня на помост выйду я.

— Вей, твоя рана только зажила, тебе трудно будет бороться против здорового противника.

— Энжи, сегодня выйду я, ты копи силы…

— Это неразумно…

— Я так решил.

Его увели, когда солнце пошло на закат. По реву толпы, я поняла, что час боя настал. Весь бой вслушивалась под рев и улюлюканье, но так и не поняла, на чьей стороне был перевес.

Его внесли через час, одежда порвана, на туловище и конечностях гематомы, старая рана вскрылась и сочилась сукровицей. Лицо было избито так, что один глаз почти заплыл. Но он улыбался.

— Я выиграл, Энжи.

— Ты молодец, Вей.

— Мне надо немного отдохнуть и я завтра выйду на помост, — после этих слов он потерял сознание.

Почти весь вечер, я обрабатывала его раны, и делала компрессы на его синяки. Ни о каком бое завтра речи быть не могло. К вечеру у него поднялась температура, он начал бредить. Я боялась, что в рану занесли грязь, и она воспалилась.

Ночь спала беспокойно, часто поднималась и меняла компрессы на его теле.

На следующее утро пришли за мной.

Утром двери в мою темницу скрипнули и открылись, вошли два стражника. Вей попытался подняться, но со стоном упал обратно на кровать.