Ещё бы Светкой его назвали, ага. Или сразу Парашей, чтобы наверняка.
— Нет, — ответил я. — Но это было явно по его отмашке. Про тебя спрашивали.
— Ты не ранен⁉
Ну да, ну да, давайте все дружно пожалеем Костю. Пока мои сёстры потащили отмывать Ходорова в ванну, я отнёс на кухню пакет с выпивкой и вкратце рассказал Лёхе с батей что произошло.
Батя крякнул и помрачнел, а Лёха тут же покатился на помощь. Открыл морозилку, выругался насчёт того, что она совсем не морозит и взял мокрый пакет наполовину размороженной облепихой.
— Холодное приложить надо, — пояснил он и покатился дальше.
Ну а я пока что принялся составлять батарею пивных бутылок в холодильник.
— Эх, батя-батя, — вздохнул я. — У тебя никаких сюрпризов больше не припасено? Давай сразу всё выложим, а то я что-то подустал планы менять.
— Не понял, — нахмурился мой родитель и взялся открывать вино. — В каком смысле?
— Ну… не знаю даже, — я обратился к своим самым смелым фантазиям. — Не хочешь ни в чём признаться? Может быть ты тоже одарённый? Или наследный король соседнего мира? Или агент ЦРУ?
— Нет, нет и нет, — батя задумался. — Хотя-я-я-я…
— Так, — я напрягся.
— Учитывая мой не совсем легальный способ заработка, пенсия у меня будет тысячи три. И придётся вам старика-отца кормить, — батя улыбнулся. — Сюрприз!
— Ага, — мрачно кивнул я.
Ну… надеюсь, что так и есть. Надеюсь, я и впрямь получил все вводные относительно своей семьи.
Закончив разбирать пакет, я тоже двинулся в ванну. Костю к этому времени уже вымыли, высушили, и при помощи старого полотенца примотали к ушибу облепиху. Примотали, впрочем, кое-как. По шее Ходорова стекала тоненькая оранжевая струйка, но он не обращал на это никакого внимания.
Он и так сейчас был малость не в своей тарелке.
Слишком много внимания. Для Кости — явно с перебором. Из человека, который пять минут назад втаптывал Уркагана в асфальт, он вновь превратился в робкого закомплексованного подростка. Засмущался, раскраснелся, того и гляди заикаться начнёт.
— Кость, — сказал я. — Пойдём в комнате пошепчемся.
— Да-да, — а тот был и рад вырваться из-под гиперопеки моих сестёр.