Однако и здесь его ждала неудача.

Кастрюля зацепилась за решётку, чуть наклонилась и часть масла волной выплеснулась Роману Романовичу прямо на одежду. Часть раскалённого, обжигающего плоть масла.

Ещё никогда прежде Апраксин-старший не раздевался так быстро. Зелёные шорты и зелёная футболка, — те самые, что были куплены по случаю прихода соцопеки, — полетели в раковину вслед за полотенцем.

— Да твою ж мать!

И тут Роман Романович вспомнил дельный лайфхак. Кто-то когда-то рассказывал ему о подобном случае на профессиональной кухне. И этот кто-то, — кажется, повар; биографию всех своих собутыльников Апраксин-старший не запоминал, — говорил о том, что масло ни в коем случае нельзя тушить водой.

В таком случае может произойти взрыв.

А тушить масло нужно…

— Солью! — вспомнил Роман Романович.

С тем он метнулся к шкафу, вытащил непочатую пачку «Поваренной Илецкой», зубами разорвал пакет и начал щедро осыпать пожарище.

— О, да! — улыбнулся он, когда понял, что метод сработал.

Действительно, соль загасила пламя. Вот только теперь потухнувшее и перегоревшее ко всем чертям масло начало чадить как тысяча кадил. Такую плотную дымовуху Роман Романович последний раз видел в детстве, когда забавы ради вымачивал старые газеты в селитре.

— Экхе! — тут же закашлялся он. — Экхе!

Вытяжка не справлялась. Кухня моментально начала наполняться едким, разрывающим лёгкие дымом.

И вот тут-то наконец настало время для паники.

Толком не ориентируясь в пространстве из-за пелены слёз, Роман Романович метнулся к окну, дёрнул ручку и распахнул его настежь. Правда, при этом он смахнул с подоконника корзину с яйцами, которую оставила здесь его младшая дочь.

Ну да и хрен с ними, — легкомысленно решил Апраксин-старший.

Сейчас ему было не до того. Да, дым потихонечку начал выветриваться, но основная его часть всё равно скапливалась в кухне.

Роману Романовичу стало тяжело дышать.

Вниз, — понял он. — Нужно держаться ближе к полу, — и тут же сел в лотос на старый и побитый жизнью линолеум. Жжёная соль всё ещё дымилась, но в целом опасность была позади. Вот только… Роман Романович вдруг услышал голос.

Незнакомый и вкрадчивый, этот голос звучал ни справа, ни слева, ни спереди, и ни сзади. Он звучал прямо у него в голове.