— Ну ты как?

— Даже не знаю, как это объяснить. Знаешь, как будто бы… Наслоилось?

— Точно.

— То есть и та я — я, и я я — я.

— Я-я-я. Примерно понимаю. То есть личность…

— … одна и та же. Ну то есть без изменений.

Блюр-люр-люр, — чуть вперёд.

— Есть классно! Дышать классно! Ощущать классно!

Блюр-люр-люр.

— А что насчёт… ну… твоей темы?

Блюр-люр.

— У меня теперь вон, глянь-ка, тело есть!

Козлов выключил диктофон и сурово посмотрел на своего напарника. Тот кивнул. Сейчас мы сидели в кабинете у участкового, на очень жёстких и неудобных стульях возле стены. Наши сине-белые баулы с распотрошённым содержимым лежали на столе у полицейских.

Мужики осмотрели каждую ленточку, бабочку и коробочку, но так и не нашли то, чего искали.

Паспорта у нас, кстати, тоже отобрали.

— Господа полицейские, я вам ещё раз говорю, что мы театралы! — настаивал я. — Это был диалог из пьесы! Мы репетировали!

— Да-да, — послушно закивала Шиза. — Репетировали.

И вновь скептические взгляды.

Ну да, понимаю. Внешне мы выглядели соответствующим образом. Оба тощие и оба бледные, как сама смерть. Тощие, потому что в большой семье не щёлкай. Ну а вот почему бледные — хрен его знает. У нас кроме Соньки все такие — бледные, черноволосые и голубоглазые.

А мы с Лизой-Шизой так вообще близнецы.