— Я не шумел, — ответил Москвин забирая у мамы бутылки. — Это Бордо? Давай я открою.

Маму тоже его присутствие и осведомленность не смущала. Только я была готова умереть со стыда.

Москвин нашел штопор, ловко всадил его в пробку и открыл, подавая маме. Она втянула носом отдушку вина.

— Ммм, идеально. Шеф будет доволен.

— А, Светлан, чуть не забыл, — обратился к маме Москвин. — Витя просил еще пару бутылок Krug.

- О, его здесь точно нет. Все в подвале. Будь так добр, сходи с Лесей. Ты же знаешь, где там что лежит. И захватите еще пару Бордо. Я совсем замоталась. Домашние вечеринки это прекрасно, но все же лучше нанять службу кейтеринга. Лесик, зайчик, помоги Глебу, хорошо?

Что я могла на это сказать?

Да ничего. У меня в горле пересохло. Мама как будто о погоде говорила, а не о моей невинности при постороннем мужчине. Что поделать… Именно так она это и воспринимала. Хорошо еще не спросила мнения нашего гостя об этом вопросе. А могла.

Моя мама с некоторых пор стала слишком свободных нравов и чересчур обеспокоена моим воздержанием. Именно поэтому я мало рассказывала о себе последнее время. Одержимость положить меня под кого-нибудь начала приобретать нездоровые масштабы. Я вроде бы сначала пыталась убедить, что все в порядке, и сама разберусь, и мама даже соглашалась, но потом опять седлала любимого коня.

Вот и сегодня на нее нашло в самый неподходящий момент. И дела маме нет, что я готова сгореть со стыда. Для нее все, что естественно — не безобразно. Понятия личного очень размыто. Раньше меня это не напрягало. Ну, могла мама что-то брякнуть при Викторе. Обычно в этот момент я начинала собираться домой, чтобы не усугублять. Но вот при гостях… Вернее, при госте… Еще и при таком госте…

Мама вышла из кухни, оставив меня наедине с Москвиным. Это было, кажется, еще хуже, чем сам факт его просвещённости на мой счет. Но не так ужасно, как то, что мы должны были спуститься в подвал за вином.

— Пойдем, а то ведь никто не напьется, — проговорил Глеб, предлагая мне руку.

Я игнорировала этот жест и пропилила мимо него с гордым видом. Я знала, что в подвал нужно спускаться в конце коридора, но совершенно не разбиралась во всех этих стойках с марками и годами на бутылках. Кажется, Krug — это шампанское. Вот и все, что я знала. Найти его среди сотен бутылок было бы чудом.

— Я недавно привез Виктору десяток бутылок коллекционного вина, и он устроил мне экскурсию по погребу. Поэтому я неплохо ориентируюсь там, — проговорил Москвин, следуя за мной по пятам.

Он делал это бесшумно, и я вздрогнула, осознав, что он слишком близко. Слава богу, я обрела дар речи и даже разозлилась.

— Поздравляю вас, — процедила я сквозь зубы. — Значит, мы быстро справимся с поставленной задачей.

— Мда? А я думал, ты не из тех, кто торопится.

Я резко остановилась и моментально развернулась, ткнув пальцем ему в грудь.

— Если вы случайно узнали что-то личное, это не дает вам право издеваться, — выпалила я, отчаянно краснея, но уже не от стыда, а от злости.

— Разве я издевался? — приподнял он бровь. — Просто провел аналогию.